ТОПАЗ И БЕРИЛЛ на копях Мурзинки. Занорыши с кристаллами в пегматитовых жилах

 

ФЕРСМАН. ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ МИНЕРАЛОГИЯ

 

 

ТОПАЗ И БЕРИЛЛ на копях Мурзинки. Занорыши с кристаллами в пегматитовых жилах

 

Трудно во всем мире найти другой уголок земного шара, где было бы сосредоточено большее количество ценнейших драгоценных камней, чем в знаменитой Мурзинке, этом заповедном для минералога районе Урала.

 

Само село Мурзинское лежит в 120 километрах на север от Свердловска, вдали от железных дорог, среди тихих притоков Иртыша — на Нейве. Но «Мурзинка» на Урале — понятие собирательное: к ней относит минералог или любитель камней целый район Среднего Урала, который тянется вдоль восточных склонов километров на 75, начиная с лесной глуши притоков Тагила.

 

Когда на Урале говорят о Мурзинке, то вспоминают хороший тяжеловес (уральское название топаза) глубокой воды, золотистый топаз или прекрасный аметист, загорающийся вечером кровавым огнем. К ней относят все лучшее, что дает природа Урала; и много разговаривал мне старый горщик Сергей Южаков в тесной избе родной деревни Южаковой: «Все в Мурзинке есть, а если чего нет, то, значит, еще не дорылись».

 

И верит он, этот страстный горщик, любитель камня, в свой «фарт», что по тонким «жилкам» —«проводникам» — и по «знакам» доберется он до самого «тощака» с «углем», «мыленкой», «топазом» и «тяжеловесом». Верит он, что найдется и тот алмазный камень, который уже много лет намывает в песках Положихи крестьянин Данила Зверев, и что в большущем занорыше «бериллы будут гуще моря и длиною с локоть».

 

Много прекрасного увлечения и много горького разочарования видал я за годы странствований по дебрям Урала. Много раз тихими вечерами над Нейвой, по окончании дневной экскурсии, слушали мы рассказы о том, «как в старину живали, когда камень шел — все самоцветный, чистый да с головками».

 

И в тихой обстановке Мурзинского села вспоминались картины отдельных копей...

 

В лесах знаменитой некогда камнями Монетной дачи, в лесной глуши, далеко от больших дорог, в низком болотистом месте у берегов Адуя, раскинулось несколько строений вокруг двадцатиметровой шахты. В сплошном граните проходят жилы более крупнозернистой породы, до 2—3 метров мощностью, с огромными перистыми листами слюды и сплошными массами кристаллического полевого шпата.

 

 

Изредка стенки трещины внутри жилы расходятся, оставляя между собой пустоту, в которой свободно лежат большие кристаллы травяно-зеленого берилла (до 15 сантиметров длины), реже —голубоватого аквамарина. Шахта лётом залита водою почти доверху, работа может начинаться лишь с наступлением морозов, и одиноко живет в маленькой избушке организатор артели в ожидании зимы и рабочих. А кругом сплошные леса, кое-где отдельные скалы, обломки гранитных глыб, ряд ям и шурфов, отдельные выработки и копи, разбросанные в лесной чаще. Почти не заглядывал глаз минералога в эти места, и в минералогической литературе мы почти ничего не читали об этих месторождениях и их минералах.

 

Между тем, было время, когда здесь кипела работа. На берегу Адуя группе горщиков, объединенных в «кумпанство», удалось в 1900 году набрести на прекрасную жилу. В несколько недель было выбрано свыше полутонны травяно-зеленого берилла, стоимостью в 46 ООО золотых рублей, и целыми возами увозили отсюда ценные камни и прекрасные штуфы для минералогических коллекций. Но потом начались тяжелые испытания: заработанные деньги были скоро пропиты (Урал так праздновал свои находки хороших камней или золотых самородков), жила не давала больше камней, а вода мешала работе. В твердом граните работа без каких бы то ни было технических приспособлений оказалась дальше не под силу, и постепенно стали заваливаться ямы и гнить деревянные по стройки.

 

Совсем иной характер имеют знаменитые копи Липовки, лежащие на зеленом лугу, среди полей и представляющие просто беспорядочно наваленные груды отвалов, много раз пересмотренных и перемытых, среди которых зияют, полуобвалившиеся шахты, залитые водою.

 

Несколько десятков лет тому назад, когда плуг случайно выпахал из пашни светло-розовый кристалл турмалина, началась здесь усиленная добыча, и теперь еще, перерывая старые отвалы, можно найти нежно-фиолетовую слюду, блестящие розовые бериллы (воробьевиты) и, главным образом, красивые кристаллы турмалинов разных цветов, начиная с травянозеленого и кончая ярко-розовым и фиолетовым. Все эти окраски отдельными зонами сменяются на одном и том же кристалле, что вместе с другими цветными камнями придает липовской породе особенно яркую красоту.

 

Когда с восхищением смотришь в музеях на штуфы разнообразных минералов из липовских копей, не догадываешься о том мирном пейзаже, который окружает эти классические копи, скрывая под покровом черноземной почвы следы грандиозных физических и химических процессов Земли.

 

Но вот мы в Мурзинке, на копи «Мокруша». В сыром, болотистом и ровном месте, среди густого леса, разбросан ряд шахт на ограниченном пространстве какого- нибудь одного гектара. Одни из шахт совершенно завалились, в других работали еще зимой, и они кое-как накрыты досками; беспорядочные кучи отвалов раскинуты вокруг. Среди всего этого хаоса зимней работы в промерзлой земле только одна выработка производит о трад- gP ное впечатление. Это открытая разработка С.Южакова глубиною до 10 метров.

 

Маленькая и низкая избушка, где ютятся копачи в непогоду, примитивно устроенный ручной .насос для откачки воды — вот вся незатейливая обстановка этой выработки. Только здесь раскрывается перед нами картина месторождения. В сильно разрушенную гнейсовидную породу, смятую в складки, ворвались жилы пегматитового гранита, то сплетаясь между собой, то ответвляя тонкие белые прожилочки, то образуя большие скопления твердой красивой пегматитовой породы. В середине более мощных жил порода при своем остывании оставила пустые промежутки, — в них и выкристаллизовались драгоценные минералы редкой красоты. Опытный горщик знает «проводники» к таким богатым пустотам, или «занорышам», как их называют в Мурзинке. По тоненькой жилке гранита, идущей вглубь, прокладывает он себе путь до более мощной жилы — «пласта», где по ряду мельчайших признаков, или «припасов», он предсказывает существование пустот с драгоценными камнями.

 

С особым любопытством подходим мы к только что обнаруженному занорышу. Буровато-красная мокрая глина заполняет его, и С. Южаков кайлом и деревянными палочками осторожно и медленно вынимает эту глину, перебирая ее в пальцах. Скоро в его руках оказываются превосходные кристаллики почти черного дымчатого кварца и двойники полевого шпата. Рабочих и всех нас охватывает какое-то особенное чувство волнения. Все глаза устремлены на опытные руки Южакова, каждый ждет с нетерпением, принес ли на этот раз занорыш какой- нибудь самоцвет. Скоро Южаков сообщает нам, что он рукой на стенках полости нащупывает большие кристаллы дымчатого кварца и какой-то минерал — не то берилл, не то тяжеловес. Пустота тщательно отмывается, два взрыва динамитных патронов в соседних местах породы ее совершенно очищают, и в наших руках оказывается прекрасный кристалл винно-желтого берилла и целый ряд штуфов дымчатого кварца с зеленой слюдой и кристаллами полевого шпата.

 

Но как образовались эти камни? Не можем ли мы разгадать историю их происхождения в недрах Уральских гор?

 

При постоянных, но медленных процессах горообразования расплавленные гранитные магмы медленно застывали. Но подобно тому, как молоко, отстаиваясь, собирает на своей поверхности более жирные составные части, так и гранитная магма еще до окончательного застывания делилась на химически разнородные участки; она, как говорят в петрографии, дифференцировалась. Основные, богатые магнием и железом минералы собирались вместе и выкристаллизовывались раньше; оставалась более богатая кремнекислотой (кварцем) расплавленная масса. В ней накапливались пары летучих соединений, к ней стягивались ничтожные количества рассеянных по всей магме редких элементов, значительные массы паров воды пропитывали ее."

 

С поверхности гранитная масса начинала уже застывать, но образовавшаяся тонкая пленка рвалась и делилась трещинами. Скопившиеся под ней пары то и дело прорывали ее и открывали доступ снизу другим массам расплавленной породы. В этих трещинах поверхностного охлаждения собирались остатки магмы, богатые кремнекислотой; сюда проникали пары воды и летучих соединений, и медленно, согласно законам физической химии, застывали и закристаллизовывались эти массы, образуя так называемые пегматитовые жилы. Эти жилы, как ветви дерева, расходились в стороны от гранитного очага, прорезали в разных направлениях поверхностные части гранитного массива, врывались в сковывавшую оболочку других пород.

 

Мы теперь знаем довольно точно, что кристаллизация таких жил шла приблизительно при 700—500°. Здесь уже не было больше сплава в полном смысле этого слоВа, не было и чистого водного раствора: это было особое состояние взаимного растворения и насыщения огромными количествами паров и газов. Но затвердевание этих жил шло далеко не просто и не так скоро. Оно начиналось по стенкам с окружающими породами и медленно шло к середине, все более суживая свободное пространство жилы. В одних случаях получались крупнозернистые массы, в которых отдельные кристаллы кварца и полевого шпата достигали величины трех четвертей метра, а пластинки черной или белой слюды — размеров большой тарелки. В других отдельные минералы сменялись в строгой последовательности, но чаще всего получались те удивительные структуры, которые принято называть письменным гранитом или еврейским камнем..

 

Но образованием красивых письменных гранитов еще не оканчивается заполнение жилы. Очень часто между обеими стенками еще сохраняется пустой промежуток или в виде узкой щели или в виде целой пустоты. В этих пустотах начинают кристаллизоваться все те элементы и соединения, которые в форме летучих паров насыщали расплавленную массу или же в 'ничтожнейших количествах были рассеяны в магме. По стенкам пустот и трещин вырастают красивые кристаллы дымчатого кварца и полевого шпата. Пары борного ангидрида скопляются в иголочках турмалина, то черного, как уголь, то красивых красных и зеленых тонов. Летучие соединения фтора образуют голубоватые, прозрачные, как вода, кристаллы топаза. Калий, натрий, литий, рубидий и цезий входят в состав литиевой слюды, которая выстилает подчас огромные полости шестигранными кристаллами, тогда как бериллий входит в состав золоных и голубых аквамаринов.

 

Пестрой, красивой картиной переплетаются между собою эти образования, и всей своей красотой и ценностью обязаны они четырем главнейшим, наиболее важным элементам этих жил: фтору, бору, бериллию и литию.

 

Каждый из этих четырех благородных элементов играет свою роль в истерии образования самоцветов. В одних жилах преобладает бор,—и вся порода этой [жилы проникнута турмалином, в других скопляется бериллий, — и кристаллы винно-желтого берилла не только выстилают полости трещин, но и сплошь пропитывают своими длинными кристалликами всю полевошпатовую породу. Так образовывались самоцветы в пегматитовых жилах Мурзинки.

 

Сплошной лесной и почвенный покров закрыл почти непроницаемой пеленой следы былых грандиозных химических процессов^ трудно путнику в этой равнине, среди отдельных «елтышей» (обломков) гранитных скал, догадаться о тех картинах, которые рисуются нам из прошлого драгоценных камней Мурзинки.

 

 

Камни Урала. Уральские самоцветы Мурзинки. Малахит, орлец, яшмы, изумруд, хризолит

 

Цветные камни Мурзинской области Урала. Самоцветы Мурзинки. Нахождение и добыча минералов в Уральских горах

 

Добыча самоцветных камней на Урале в Мурзинках. Копи Липовки. Семенинская аквамариновая копь

 

Когда и как образовались самоцветы и цветные камни в пегматитовых жилах Мурзинской области

 

Кристаллы топаза и берилла

Кристаллы топаза и берилла

 

К содержанию: Академик Ферсман: "Занимательная минералогия"

 

Смотрите также:

 

Крымские минералы   Геохимия и  минералогия  возраст породы минералов

 

Рассказы о самоцветах     Путешествия за камнем