ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА. Древняя Русь

Правда сыновей Ярослава

Постепенное развитие русского общества имело своим неизбежным следствием сознание несоответствия Правды Ярослава с новыми потребностями общества. Это сознание несоответствия вызвало через 17 лет после смерти Ярослава пополнение Правды его сыновьями. С этой целью они собрались в Киеве в 1072 году с избранными мужами: Коснячком, Перенегом, Никифором, Чудином и Мнкулой и составили новую Правду для всей Руси. Новая правда ограничивалась тоже одними уголовными постановлениями.

Правду сыновей Ярослава можно разделить на три отдела. Первый, состоящий из 11 статей, заключает в себе узаконения о преступлениях против лица; второй, состоящий из 13 статей, заключает в себе узаконения по делам о нарушении прав собственности; третий — из 2 статей — говорит о суде и судебных пошлинах.

В первом отделе основным началом служит полная отмена мести и замена ее денежными выкупами. В первой статье Правды прямо сказано: «Сынове Ярослава отяожиша убиение за голову, но кунами ся выку-пати. В первых трех статьях В этом отделе Правды определено кому когда платить виру, или не платить. Первая статья говорит — когда убийца платит аиру сам, без участия общины. По закону сыновей Ярослава это назначается в том случае, когда убийство учинено в обиду, т. е. с намерением ограбить и вообще с дурным умыслом. В Правде это выражалось так: «Оже кто убиет огнищанина в обиду, то виру пла пгити 80 гривен, а людем не надобе». Здесь мы видим замечательное движение вперед русского законодательства под влиянием Судного Закона. Надо заметать вообще, что византийское законодательство вносило новые начала в русскую жизнь. В Ярославовой Правде закон обращал внимание на один внешний факт, намерение же преступника совершенно не бралось в расчет; напротив, в Правде сыновей Ярослава рассматривается и сам мотив преступления, принимается во внимание не только факт, но и воля преступника, который, в случае, если совершил преступление с умыслом, отвечал за преступление один, без пособия общины. Русский закон принял во внимание начала римского права: in maleficiis volunta» xpectatur поп exitus. Вторая статья определяет, когда виру платило общество. Это имело место в трех случаях: 1) когда убийство было совершено в разбое, 2) когда убийцы не было налицо и 3) когда его не находили: а оже убьют огнищанина в разбой, или убийца не ищут, то вирное платити е ней же верви голова лежит.

Под именем разбоя тогда понималось не то, что теперь, т.е. нападение на человека с целью ограбить — это называлось тогда грабежом; под именем же разбоя разумелась драка, возникшая вследствие ссоры, нечто вроде западной дуэли. Чтобы отомстить за невыносимое оскорбление, в то время существовал такой обычай: оскорбленный, набрав ватагу своих приятелей, приезжал в дом обидевшего, бил и колотил что попадалось под руку, и если в этом случае совершалось убийство, то оно называлось совершенным в разбое.

Очевидно, убийство было не из желания ограбить, часто невзначай. Другие два случая, когда виру платила община, были: когда убийцы нет налицо или когда он неизвестен, когда общество не знает или не хочет выдать убийцу, считая его хорошим человеком. Эти узаконения свидетельствуют, что русская земля в то время была разделена на общины, называвшиеся вервями, члены которых были связаны круговой порукой, так что в случае совершения преступления одним из ее членов виру платила вся община. Община могла даже отказать в выдаче убийцы. Вервь платила виру лишь за тех, кто был связан круговой порукой. Вирное устройство было исконным на Руси и поэтому не составляло учреждения Русской Правды; указания на него мы имеем еще в договорах Олега и Игоря.

Так, в договоре Олега сказано, что нанесший кому-либо личное оскорбление, если не в состоянии был заплатить виру, должен был поклясться в том, что ему некому помочь. "Третья статья говорит о разряде убийств, за которые никто н« платит или когда убийство не считалось преступлением, К этому разряду относится убийство иора во время кражи. За это убийство ни сам виновник, ни общество не отвечали. В законе сказано: Оже убьютъ у которыя татьбы, то убит и в пса место.

Впрочем, и здесь закон, желая ограничить произвол хозяина, считает убийство не преступным лишь в том случае, когда вор защищался; а если вор позволил себя связать, то убить его нельзя. Закон говорит, что если хозяин успел связать вора, то, продержав его до утра, должен был вести его на княжеский двор, а если посторонние засвидетельствуют, чтохозяин убил связанного вора, то также убийство считается в обиду и убийца платил виру сам, без помощи общины. Разрешив эти общие вопросы, когда кому платить виру, обратимся к тем статьям Правды сыновей Ярослава, в которых определяется само количество выкупа или головщины, идущих не князю, а потерпевшему. Этих статей четыре; в них говорится, что за убийство огнищанина, княжеских тиуна и старшего стадного конюха — по 80 гривен, за убийство княжеских отроков, конюхов и поваров — 40 гривен, за убийство сельского княжеского старосты, рабы кормилицы и раба кормильца — 12 гривен, а за убийство княжеского рядовича — смерда и холопа — по 5 гривен. Здесь закон ясно говорит только о княжеских людях, а не о земских, и выставленный в этих статьях платеж относится не к вирам, а к головщикам, т. е. к выкупам за голову, потому что здесь показан платеж и за холопа и за рабу, а по общему смыслу всего древнего законодательства вира платилась только за свободных людей, а не за рабов. Раб тогда считался вещью, а не лицом, и потому за его голову не полагалось виры, а платилось только вознаграждение хозяину и особая пошлина князю, называвшаяся продажей.

Относительно личных оскорблений правда сыновей Ярослава представляет три статьи. В первой говорится, что окровавленный или с синяками человек не обязан представлять свидетелей; во второй, что за побои смерда без княжеского позволения платится за обиду три гривны; в третьей говорится, что за побои огнищанина, тиуна или княжеского мечника платится за обиду 12 гривен. Здесь закон опять говорит об одних княжеских людях, а не о земцах; следовательно, по отношению к земцам узаконен ия Правды Ярое лавовой остались в прежней силе. В такой же силе остались постановления Ярославовой Правды относительно различия побоев разного рода. Сыновья Ярослава не упоминают о них в своей правде именно потому, что подробности эти остались неизменны. Сыновья Ярослава говорят в своей Правде лишь о том, в чем были сделаны изменения. В Правде сказано: «А ино все, яко же Ярослав судил, такоже и сынове егоуставишаь.

Второй отдел заключает в себе статьи о нарушении прав собственности. Статьи этого отдела разделяются на три разряда. Б первом раз-рядеопределяетея плата пели за украденные вещи, которую должен был выплатить вор, если у него не окажется налицо украденных вещей. Здесь княжеский конь оценивался в 3 гривны, а конь сиерда в 2 гривны, кобыла в 60 резаней, вол в 1 гривну, корова в 40 резаней, баран в 1 ногату. Во втором разряде статей излагаются различные пени, которые должны были платить уличенные в нарушении права, собственности. Пени эти были следующие: 1) за увод чужого раба 12 гривен, 2) за кражу коня или вола из клети 1 гривну и 30 резаней. А если в одном воровстве участвовали несколько лиц, то с каждого по 3 П> ивны и 30 ре-зяией, В статье об этом сказано: «Оже их было 18, mono 3 гривны и 30 резаней платить мужеви >, 3) За порчу чужой межи — 12 гривен, за порчу княжеской борти — 3 гривны, а за порчу борти смерда — 3 гривны. В статьях 3-го разряда говорится о мелкой краже и так же обозначаются цены за украденные вещи и пени или и рода ж и за них в пользу князя. Здесь замечательно то, что продажа за мелкую кражу назначается вдвое более против цены украденной вещи; так, гусь оцен клался в 30 резаной, а продажа за покражу его назначалась в 60 резаней; кроме того, если в краже участвовали 10 или более человек, то каждый из них должен был платить продажи но 60 резаней,

В отделе узаконений против нарушителей права собственности особенно обращают ка себя внимание следующие постановления: 1) в цервой статье за убийство раба назначается пеня в 5 гривен, аза увод раба платилось 12 гривен, следовательно, более чем вдвое. Это показывает, что русское общество того времени смотрело на раба, как на вещь. Убийство ряба не могло принести никому пользы, следовательно, не могло быть часто — напротив, увод раба приносил большую или меньшую пользу тому, кто уводил, следовательно, это преступление совершалось чаще, а следовательно, должно было наказываться строже, 2) в Правде сыновей Ярослава делается различие между одиночным воровством и воровством, совершенным целой шайкой, причем за последнее пеня была больше. 3) в Правде сыновей Ярослава особенно замечательна статья о порче межей. ВЯрославовой Правде о ней и не упоминается. Но конечно, необходимо должно допустить, что меры против лорчи межей существовали, как в Ярославово время, так и прежде него, потому что и в это время русский народ был земледельческим народом, а следовательно, дорожил своими нолями, тем более, что тогда было еще очень немного обработанных полей. Межевыми знаками служили ямы, зарубки на деревьях и разные естественные признаки. Отсутствие в Яросла-вовой Правде узаконений относительно порчи межей можно объяснить тем, что Ярослав, конечно, предоставлял разбирательство дел такого рода или старому обычаю или, что вероятнее всего, Судному Закону, в котором есть статья о порче межей. Но через 50 лет после смерти Ярослава русское общество уже настолько развилось, что не могло оставаться ни при обычном праве, ни при Судном Законе, полагавших телесное наказание, несогласное с русским духом, и потребовало новых законов. Поэтому-то сыновья Ярослава и помещают в своей Правде статью относительно порчи межей. По Правде сыновей Ярослава, порча межей считалась очень важным преступлением — за нее назначалась пеня в 12 гривен, равная пени за увоз раба.

Третий отдел Правды сыновей Ярослава содержит статьи о суде я судебных пошлинах по уголовным делам. Отдел этот состоит из двух статей. Первая из иих говорит, что топмапаго вора должно вести па княжий двор о, т. е. к князю или его иаместнику, или к тиуну. Статья эта прямо отрицает самоуправство: но ней, убивший вора связанного и не способного никому вредить, считался убийцей и приговаривался за это к плате виры. Во второй статье этого отдела определяются следующие судебные пени:а)емцу, т. е.тому, кто ловил вора, 10 резаней; б) к-няжескому мечнику — I куна от гривны; в) в десятину на церковь 15 кун; г) князю три гривны. Если же дело будет оценено в 12 гривен, то емцу 70 кун, в церковь 2 гривны, а князю 10 гривен. Это распределение судебных пошлин очевидно относится к преступлениям по нарушению прав собственности; относительно преступлений против личности оставлен был во всей силе старый Ярославов устав «о вирных уроках и продажах». Подробное рассмотрение Правды сыновей Ярослава показывает, что она составляет продолжение, пополнение и развитие Ярос-лавовой Правды, ио не является ее повторением. Она ясно выражает понятие русского общества ее времени о праве, понятие, которое оно имело в течение нескольких десятков лет после смерти Ярослава и которое в это время значительно развилось. Так, Ярослав в своей Правде еще не мог отменить совершенно месть родственников за убитого, ок только ограничил ее, определив, кто из родственников убитого мог мстить за него. Сыновья же Ярослава прямо отрицают законность нрава мести. Они заменяют месть пенями, которые в их Правде разделяются на три вида, а именно: когда общество должно платить за убийцу, когда — сам убийца и, наконец, когда пеня отменялась и убийство не вменялось в преступление. Точно так же и в делах по нарушению прав собственности сыновья Ярослава настолько опередили своего отца, что уже разгрпни-чили воровство единичное от воровства шайками. Это разграничение указывает на возникновение в русском обществе новых вопросов и на развившуюся в нем потребность яснее определять общественные отношения. Но, как видно из предыдущего, и Правда сыновей Ярослава еще не выходит за пределы законов уголовных: в ней нет узаконений по гражданскому праву, а одни только уголовные узаконения.