Что такое земщина. Общинное устройство земщины. Тяглые и нетяглые земли

 

ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА. Древняя Русь

 

 

Что такое земщина. Общинное устройство земщины. Тяглые и нетяглые земли

  

Старое земское устройство, составлявшее существенную основу жизни русского общества, продолжало существовать по-прежнему, охраняло законную самостоятельность общества от всех внешних притязаний, способствовало его постепенному и правильному развитию и не допускало погибнуть русскому народу в княжеских междоусобиях и в войнах с внешними неприятелями. Собственно общественное устройство земщины в настоящем периоде по-прежнему оставалось общинным, как в городах, так и в селениях.

 

Развитие княжеской власти нисколько не касалось этого устройства, да и не имело в том никакой нужды, потому что не было началом противоположный и уничтожающим; напротив, земщина примкнула к ней, как туловище примыкает к голове. Все известия летописей и официальных памятников за настоящее время служат только дополнением и объяснением того, что мы уже знаем об общинном устройстве земщины в первом периоде. Как и в прежнее время, Русская земля еще продолжала состоять из разных крупных и мелких общин, находившихся в более вли менее тесной связи друг с другом. Общины сии носили название городов и селений. Городами тогда назывались те главные крупные общины, к которым тянули мелкие общины; они делились на старшие города и пригороды. Сельские также делились на села и починки, а несколько сел и починков, состоявших в связи друг с другом, образовывали новые центры, подчиненные городам и назывались волостями, так что любой край в Русской земле непременно имел в себе главный город, от которого большей частью получал и свое название; в каждом крае от главного города зависели и тамошние пригороды, т. е. или колонии главного города, или городе, построенные на земле, тянувшей к старому городу, даже если они были населены выведенцами из других земель.

 

Целый край, тянувший к своему старому городу, одновременно с властью княжеской управлялся и вечем старого города, от которого зависели и пригороды; в каждом пригороде также было свое вече, которому повиновались волости, тянувшие к городу; равным образом волости и каждая мелкая община имели свой мир, свое вече, приговору которого должны были повиноваться члены общины. Таким образом, каждый край Русской земли был союзом общин, его населявших, или большим миром, состоявшим из союза малых миров, населенных на его земле и ему подчиненных, а вся Русская земля была общим русским миром. Но для этого общего мира во времена сыновей Ярослава и долго после них еще не было выработано жизнью и историей общего веча, ибо ни один большой мир, ни один самостоятельный край Русской земли не признавал себя подчиненным другому краю; а из князей того времени, и Долго после, ни один не мог назваться главой и представителем всего русского мира, ибо каждый из них был только князем одного или нескольких больших миров Русской земли. Связь, выражающая единство общего русского мира, или всей Русской земли, тогда состояла только в единстве религии, языка и общественного устройства.

 

 

Кроме общих указаний об устройстве русского общества в первой половине второго периода, мы имеем еще частные указания двух родов: официальные памятники того времени и летописи. К официальным памятникам относятся: во-первых, Русская Правда, во-вторых, уставы княжеские и, в-третьих, договорные грамоты. В Русской Правде мы находим известия об устройстве Новгорода, а именно — в статье о городских мостовых мы видим, что община новгородская уже находила нужным мощение улиц и наблюдала за исправным исполнением этой ПОБИВ-ности. Тут же встречаем известие, что Новгород, кроме деления на концы и улицы, еще делился на сотни, которых в статье насчитывается десятьс названием каждой по имени сотского (Давыда ста, Слеяцева ста и пр.). Это же известие о сотских подтверждается другим, официальным известием, а именно уставом Всеволода Мстиславича, где сказано, что Всеволод для рассуждения об уставе созвал десять сотских и старосту Болеслава и бирича Мирошку и старосту Ивянекого Ввсяту. Другая уставная грамота Всеволода, данная церкви Иоанна Предтечи на Опоках, свидетельствует, что Новгород в своем земском устройстве состоял из нескольких общин, составлявших приходы, улицы и концы, которые имели своих старост, особых для житьих людей и купцов и тысяцкого, особого для черных людей на весь Новгород.

 

 Эти представители и начальники каждой общины управляли всеми ее делами и судом; они же собирали и заведовали вкладами, получаемыми ими от всякого нового члена, поступающего в купеческую сотню или общину. Каждый пригород новгородский делился на присуди, имевшие определенную окрестность, которая тянула к нему судом и данью, обязывалась помогать ему во всех его нуждах и сама имела право на его помощь. Присуди делились на погосты, которые состояли из нескольких селений, имевших в погосте свой суд и управу; все общественные дела сельчан решал погост. Образование погостов в новгородских владениях относится к глубокой древности; о погостах упоминается уже при великой княгине Ольге.

 

А в начале XII века мы находим, что княжеская дань в новгородских владениях раскладывалась по погостам и погосты уже были в самых отдаленных новгородских владениях, куда только достигла новгородская колонизация; в грамоте новгородского князя Святослава Ольговича, данной в 1137 году на десятину в пользу новгородской епископии, десятина разложена уже на погосты, которых насчитано до 47; погосты упоминаются уже на Онеге, в Заволо-чье и по берегам Белого моря. Погост в новгородских владениях был первоначальной бытовой формой новгородской колонизации; где только заводились новгородские поселения, там прежде всего являлись и погосты. Погост в волости или присуде значил то же, что улица в городе, т. е. бытовую единицу — общину. Собственно селения, деревни и починки в новгородских владениях были очень мелки и малолюдны — они больше походили на хутора, чем на деревни и состояли из одного или двух дворов и редко из десяти; сами собой, отдельно они не могли составлять какое-либо самостоятельное целое и по необходимости спешили примкнуть к какому-либо ближайшему центру, чтобы составить союз, в котором иметь постоянную защиту, отпор внешним нападениям, суд и управу в сношениях друг с другом, и таким ближайшим центром или бытовым союзом, без всякого административного характера, был погост. Администрация только впоследствии воспользовалась готовый учреждением ясиэни, чтобы с распоряжениями из города относиться ае к мелким, едва уловимым единицам — селениям, а к союзам более заметным и уже имеющим свою бытовую организацию и свое управление. Лучшим доказательством всего это исторического порядка образования погостов служит, во-первых, то, что управление в них постоянно выборное, местное, без участия городских властей; во-вторых, неравномерность населения одного погоста с другим; так, например, по переписной окладной книге 1500 года в Ладожском присуде считалось: в Ильменском погосте 28 деревень, 31 двор и 53 человека населения; в Полоцком погосте — 43 деревни, 63 двора и 106 человек; в Теребужском погосте — 137 деревень, 201 двор и 337 человек, и т. п. Очевидно, что администрация не могла допустить такой несоразмерности деревень, причисленных к погосту, если бы погосты были ее учреждением, а не бытовой формой жизни, образовавшейся исторически. Погост, как чисто бытовое, а не административное учреждение, состоял из деревень разных разрядов, по праву владения на землю. В одном и том же погосте были деревни и черные и владельческие, среди которых встречались и монастырские, и боярские, и своеземные, и принадлежащие тому или другому концу, или улице в городе. Все они в экономическом отношении управлялись каждый разряд особо — черные сами собой, а владельческие или самим владельцами, тут же живущими, или присылаемыми от них ключниками н посельскими; но суд, управа и все общественные распоряжения были одни и те же для деревень всех разрядов н производились на погосте или старостами и сотскими, которые выбирались самим жителями, часто даже без отношения к владельцам, или погостским вечем, сходкой, и до этого суда и управы землевладельцы не касались, исключая те случаи, впрочем, довольно частые, когда частные землевладельцы получали от новгородского веча особые грамоты на суд и управу в своих владениях.

 

В каждом погосте деревни и села, по различию прав владения землей, разделялись на три вида: к 1-му принадлежали земли черные, составлявшие собственность государства, они были предоставлены во владение всем свободным людям, желавшим там поселиться, !тод одним необходимым условием — тянуть к главному городу судом и данью по земле и воде, т. е. принять на себя обязанности по отношению к государству; на таких землях и при таком условии без различия в правах селились и жители города, и пришельцы, и исконные старожилы в стране, хотя бы и не новгородского племени. Эти земли не подлежали частному отчуждению: продаже, дарению, передаче по завещанию и т. п., и хозяин, оставляя такую землю, терял всякое право на нее, как на свою принадлежность. Ко 2-му виду принадлежали владельческие земли, составлявшие собственность или целого города, или какой-нибудь городской общины. Эти земли отдавались на оброк всякому, кто желал на них селиться, причем земли, принадлежащие целому городу, нередко приписывались к какой-либо общественной должности; а потому лицо, получавшее эту должность, вместе с тем получало и право на пользование доходами с приписанной земли, как жалованье за службу. Земли этого разряда подлежали частному отчуждению и составляла собственность общин, владевших ими. 3-й вид — земли, составлявшие частную собственность бояр, купцов, монастырей, церквей и других частных собственников. Эти земли могли свободно продаваться, дариться, меняться и т. д., вообще владельцы этих земель имели полное право частного отчуждения, которое ограничивалось только одним запрещением — передавать их иноземному государю.

 

Городские земли, как в Новгороде, так н в пригородах, были двух родов: тяглые и не тяглые. Тяглые земли разделялись на три вида. 1) земли своеземцев, т. е. принадлежавшие собственникам, имевшим собственность в том же уезде. 2) Земли городских людей лучших и молодших, имевших только право владения этими землями без права отчуждения. 3) Поземные, т. е. такие, которые отдавались городскими жителями на оброк. Все эти земли были тяглые, т. е. они несли известные городские повинности и вносили в городскую казну определенные платежи. Не тяглыми же назывались земли, которые не несли никаких общественных повинностей и не платили податей. Это были: 1) земли церковные., 2) земли, назначавшиеся служилым людям вместо жалованья за службу. Вот земское устройство и распределение резных поселений и земель в Новгородской области.

 

То же самое, по свидетельству Ростиславовой договорной грамоты (1150 г.) было и в Смоленской области. По свидетельству этой грамоты, в Смоленской области насчитывалось 43 города с уездами, которые делились на погосты. Каждый из погостов состоял из нескольких селений. Все уезды были подробно описаны, с обозначением, сколько брать с какого уезда податей и разных пошлин. Первые уменьшались и увеличивались, смотря по тому, оскудевали или богатели уезды и погосты с их населением. Такая или какая иная форма областных разделов была в других русских владениях, по официальным памятникам нам неизвестно, во что во всей Руси продолжало действовать между земцами общинное устройство в продолжения всего настоящего периода лучшим доказательством служит Русская Правда во всех своих редакциях. Юридическое значение общины в разных статьях Русской Правды раскрывается с большими подробностями и показывает, что община была постоянной, исключительной формой на Руси. Такие указания об общественном устройстве русского общества дают нам, во-первых, законы уголовные, находящиеся в Русской Правде, во-вторых, законы гражданские. Начнем с законов уголовных.

 

В Русской Правде мы находим указания на то, что вся Русская земля, в отношении к платежу вир по уголовным делам, разделялась на об-щины, называвшиеся вервями. Каждая такая община принималась законом, как юридическое лицо и, когда это требовалось законом, платила сообща дикую виру. Вераи составлялись по свободному согласию членов я нисколько не обусловливались ни родством, ни местом жительства. Членом верви признавался только тот, кто ежегодно вносил определенную сумму. Каждый член по яьзовался покровительством и защитой всей общины, но он лишался права на это покровительство, как только оказывался явным нарушителем общественного покоя — разбойником или грабителем. Подобных членов община сама выдавала квязю.

 

В узаконениях Русской Правды по делам гражданским мы точно так же находим указания на общинное устройство Русской земли. По смыслу этих указаний семья представляется прямым членом общины без посредства рода. Русская Правда знает только семью и ограждает ее права, не признавая рода. Это яснее всего видно из статей о наследстве, в которых говорится, что по смерти земца или смерда, жившего на общинной земле, имение его переходит сыновьям, а если у него нет сыновей, то имение поступает в собственность князя, за выделом из него известной части на приданое дочерям, другие же родственники вовсе не допускаются к наследству. При родовом быте такое разделение наследства было бы немыслимо, значит, Русская Правда не признает рода и отрицает всякое юридическое значение его, — иначе наследство должно было бы перейти к родственникам умершего. Далее в Русской Правде сказано, что имение, оставшееся после боярина или дружиннике, отдается сыновьям или же дочерям его, а остальные его родственника не допускаются к наследованию. Кроме того, в Русской Правде есть закон, позволяющий высказывать свою последнюю волю в завещании, которое должно было исполняться беспрекословно. Это также вполне противоречит родовому быту: в родовом быте завещание немыслимо, потому что там имение принадлежит не лицу, а целому роду; значит, если Русская Правда охраняет завещание, то не признает рода.

 

Но всего яснее общинное устройство земщины выступает в статьях Русской Правды об опеке, потому что 1) если она признает опеку, то прямо отрицает этим род: при родовом устройстве быта дети никогда не остаются сиротами, — следовательно, там неуместно и существование опеки; 2) Сам порядок учреждения опеки прямо отстраняет всякое участие и авторитет рода, потому что опека поручается миру, общине. По закону Русской Правды имение передается опекунам, а также и сдается опекунами по прекращении опеки не при родственниках, а при посторонних свидетелях. Члены рода или родственники не имеют даже преимущественного права быть опекунами. По Русской Правде опека прежде всего принадлежит жене умершего, без всякого вмешательства родственников в дела опеки.

 

После матери опека принадлежит отчиму; и только в том случае, когда дети умершего не имеют ни матери, ни отчима, опека над ними поручалась близким родственникам. Кроме того, каждый в своем завещании мог назначить опекуном кого хотел — будет ли это близкий родственник его или только приятель, и никто не мог отвергать такого завещания. Сам раздел наследства производился не перед родом, а перед княжеским детским, т. е. судьей, приставленным к подобным делам, или, где его не было перед целым обществом. Общинные же начало постоянно проглядывают в Русской Правде, как при определении частных сделок, так и в делах, относящихся к целому обществу. Так, по определению Русской Правды, сочти все покупки и сделки между частными людьми дол жны были совершаться или на торгу, или при свидетелях, и свидетели или торговый мытник в случае спора по закону освобождали покупщика от ответственности или подозрения в краже. На торгу же делались все объявления о пропажах и после явки на торгу принявший к себе пропажу обязывался возвратить ее хозяину. Покупка раба также непременно должна была быть при «послухах»; в противном случае хозяин лишался своего права. В делах чисто общественных закон обыкновенно относился к целой общине, а не к ее членам в отдельности. Так, в сборе податей и назначении повинностей закон делал свои распоряжения только на общины, раскладку же повинностей и податей общины между своими членами производили сами. Таким образом, официальные памятники показывают, что земское устройство в 1-й половине второго периода основывалось на чисто общинных началах.

 

Летописные известия объясняют или дополняют свидетельства официальных памятников. Так, из них мы узнаем, 1)что деление на сотни, имевшие своих сотских, было не только в Новгороде, но и в Киеве, Владимире, Галиче и других городах; следовательно, это учреждение было общим земским учреждением по всей Руси. Из летописных известий мы видим, что сотские были довольно значительные земские чиновники, которых и князья, и земщина употребляли и в посольствах и в земских делах. 2) Городские земщины заводили у себя разные общественные учреждения, так, в 1230 году смоленская земщина, по случаю мора, устроила четыре скудельницы для погребения умерших. Это известие летописи можно поставить в параллель с официальным свидетельством о мостовых в Новгороде; к ним же принадлежат и некоторые другие известия, свидетельствующие, что земская община в русских городах настолько была устроена и развита, что сознавала необходимость в разных полицейских мерах, и по мере сил приводила их в исполнение. 3) Мы находим, что в то время в земщине еще соблюдались правила подчинения младших городов старшим, и таким образом поддерживалась связь между земщинами тех и других, так что в случае каких-либо притеснений от князя или его наместников младшие города искали защиты у старших.

 

Так, например, когда в 1175 году Ростис-лавичи стали теснить владимирскую земщину, то владимирцы, по еловам летописи, послашася к ростовцем и суздальцея, являюще им обиду свою. В летописи даже прямо выражено правило подчинения младшей земщины старшей, откуда лсио видно, что это правило было повсеместным на Руси. Суздальская летопись под 1176 годом говорит: Нов-городцы бо изначала и смольняне и кияне и полочане и вся власти, яко же на думу, на вече сходятся, на чем же старшие сдумают, на том же пригороды станут. Следовательно, помимо княжеских отношений городские земщины на Руси имели свои земские отношения, свои связи и свое устройство, до которых князья не касались. Впрочем, это общее правило подчинения младших городов старшим в настоящем периоде уже начинает колебаться. Младшие города во многих местностях настолько усилились, что могли освободиться от покровительства и помощи старших городов. Этому, конечно, много способствовали и сами князья, которые вовсе не были заинтересованы поддерживать существование прежнего порядка земского устройства, который много препятствовал усилению их власти. Напротив, более умные из князей, в виду ограничения старинного значения старших городов, старались возвышать некоторые из младших городов; так, Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский и Всеволод III в продолжении всего своего княжения хлопотали о том, чтобы унизить значение старшего города Суздальского княжества — Ростова и поднять пригород его— Владимир. А во время монгольского ига старинная связь старших городов с младшими совершенно уничтожилась.

 

 

К содержанию: Профессор Беляев. Курс лекций по истории русского законодательства

 

Смотрите также:

 

Древнерусский суд. ГОСУДАРСТВО И ПРАВО ДРЕВНЕЙ РУСИ.  Княжеский суд – законы Древней Руси

 

Княжое право в Древней Руси 10-12 веков.  РУССКИЕ ЗАКОНЫ. История русского права

 

Государство и право древней руси. "Русская правда" - памятник...