ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРАВА. ОТ УЛОЖЕНИЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА ДО ИЗДАНИЯ СВОДА ЗАКОНОВ

Выборы царя Петра и Алексея. Регент царевна Софья. Партия Нарышкиных и партия Милославских. Бунт стрельцов

При самом же избрании преемника Федору начались придворные интриги, враги между собой, родственники царей Иоанна и Петра, начали сильную борьбу и вмешали в это дело стрелецкие полки, стоявшие в Москве; престол московский стал зависеть от придворных интриг и своеволия необузданного московского войска. Сперва Нарышкины, родственники Петра, успели объявить его государем, мимо старшего брата, а потом Милославские при помощи стрельцов объявили государем и Иоанна. При этом избрании каждая партия действовала своими средствами, не прибегая к голосу целого русского общества через выборных представителей.

В самый день кончины Федора Нарышкины, при помощи других бояр и высшего духовенства с патриархом во главе, наперед согласились признать царем девятилетнего царевича Петра Алексеевича; потом, в тот же день, чтобы представить вид всенародного избрания, призвали к переднему дворцовому крыльцу дворян и детей боярских, какие случились в Москве, а также московских гостей и людей московских черных слобод, и патриарх с боярами спросил их: которого царевича они желают избрать царем — Иоанна или Петра? И получил от собранной толпы ответ: Петра желаем иметь царем. Потом снова повторил вопрос и снова получил прежний ответ.

Довольствуясь такой формой выбора, бояре и высшее духовенство, руководимое патриархом, объявили царем Петра Алексеевича и приказали ему присягать; все это было сделано в один вечер, ибо царь Федор Алексеевич скончался в 4-м часу пополудни. Но в то время, как партия Нарышкиных, по-видимому, достигла своей цели, партия Милославских, руководимая царевной Софьей Алексеевной, действовала по-своему: она обратилась к московским стрельцам, с которыми не умели или не хотели сойтись Нарышкины, и стрельцы всех московских полков, руководимые тайно партией Милославских, на третий же день по смерти царя Федора Алексеевича, подали новоизбранному царю челобитную н«своих полковников, жалуясь на разные обиды и притеснения.

Бояре, управлявшие от имени Петра, опасаясь возмущения от стрельцов, определили удовлетворить их челобить и отрешить полковников, бить их батогами и взыскать с них все убытки, предъявленные стрельцами. В исполнение этого определения стрелецкие полковники целую неделю были биты батогами на правеже, перед Разрядным Приказом, до тех пор пока не внесли требуемых стрельцами денег.

Между тем стрельцы, оставаясь без непосредственных начальников, своевольничали и в стрелецких слободах стали носиться слухи, что царь Петр избран незаконно, мимо старшего брата, что изменники Нарышкины и другие бояре извели уже Иоанна и хотят истребить весь царский дом. Наконец, 15 мая стрельцы с барабанами, пушками и другим оружием вошли в Кремль, окружили царский дворец и стали требовать Нарышкиных, погубивших царевича Иоанна.

Тщетно царица Наталья Кирилловна вышла на Красное крыльцо с Петром и Иоанном и указывала, что Иоанн жив и стоит перед ними; мятежники завопили, что ежели еще и не убит царевич, то его убьют, вломились во дворец и начали резать бояр, отыскивая Нарышкиных, и приходили резать и буйствовать три дня кряду, и в это кровавое время истребили почти всех, которые были назначены их тайными руководителями.

 Но трехдневное убийство не прекратило мятежа — стрельцы еще шесть дней буйствовали, грабили и оскорбляли бояр, а 23 мая прислали во дворец от себя выборных с объявлением, что стрельцы и многие чины Московского государства хотят видеть на престоле обоих братьев царевичей, и кто тому воспротивится, то они опять придут с оружием и будет мятеж немалый. Противников среди оробелых бояр не оказалось, и оба царевича были объявлены царями; но стрельцы или их руководители и этим были недовольны: через два дня выборные от стрельцов опять явились во дворец с требованием, чтобы Иоанн был первым царем, а Петр вторым.

Никто не осмелился противиться и этому требованию, и 26 мая велено было собраться у Красного крыльца стрельцам, гостиной и суконной и черным сотням и ждать царского указа, а патриарх, власти, бояре и думные люди по-прежнему, как и при избрании Петра, собрались в Грановитую палату и после краткого совещания объявили стрельцам и народу Иоанна первым царем, а Петра вторым; а еще через два дня, по требованию стрельцов, и царевна Софья была объявлена правительницей государства, за молодостью царей. Таким образом, совершилось и второе избрание царя по проискам Милос-лавских; форма избрания была соблюдена та же, какая была и при избрании Петра; при обоих избраниях, по-видимому, дело делалось по воле народа, для формы, для вида, при том и другом избрании приглашался народ, но то и другое избрание делалось перед толпой, но без согласия общества, без объявления народной воли через выборных от городов. Здесь общество в обоих случаях оставалось в стороне, земского собора не было, а действовали одни придворные партии при помощи стрельцов и черни.

Но чернь н своевольное войско, выдвинутые вперед как реигители судеб государства, не могли скоро успокоиться. Между тем как вновь избранные цари торжественно были венчаны на царство в Успенском соборе, в стрелецких слободах продолжались волнения; начальник всего стрелецкого войска князь Иван Хованский, закоренелый раскольник, стал тайно возбуждать стрельцов и чернь на защиту раскола, тайно были выписаны в Москву главные расколоучители, уже отлученные от церкви, и при их подстрекательстве стрельцы и чернь снова забунтовали и с шумом явились в Кремль, требуя церковного сбора на Красной площади для прения о вере, а между тем тайно замышляя побить патриарха и архиереев и других неугодных им людей.

Но этот мятеж благоразумием и твердостью Софьи был усмирен без кровопролития, а главные расколоучители казнены или сосланы в ссылку. Однако волнения стрельцов не прекращались: руководимые князем Хованским, они вместе с чернью вообразили себя представителями общества и судьями народа и продолжали везде отыскивать и своевольно казнить мнимых изменников. Слово и дело, эти ужасные слова, опять пошли в ход, а с ними вместе пытки и казни, над которыми стрельцы и чернь не задумывались при первом пустом слухе о грозящей им опасности от бояр и начальников. Такое положение дел заставило всех лучших людей бежать из Москвы, наконец выехало и царское семейство со своим двором; Софья, для собственного спасения и водворения порядка, от имени царей разослала грамоты по ближайшим к Москве городам, чтобы дворяне, боярские дети и другие служилые люди этого разряда спешили в Троицкий монастырь, куда уже прибыл царский двор с царями и царевнами. По этому зову скоро собралась большая рать на защиту престола, и рать, ненавидящая стрельцов, рать землевладельцев, нуждающихся в тишине и мире общественном, а не толпы бездомной вольницы, радующейся мятежам и кровопролитию.

 Стрельцы, узнав об этом, присмирели, их главный заводчик князь Хованский с сыном по указу царей были вытребованы в Троицкий монастырь и казнены смертью на дороге, в селе Воздвиженском. Царский двор воротился в Москву> Софья, объявив стрельцам прощение, вместе с тем приняла свои меры: разделила московских дворян и жильцов на пять частей и предписала, чтобы каждую четверть года одна часть стояла караулом в Москве, а беспокойные стрелецкие полки мало-помалу выпроводила из Москвы, оставив при себе только те, на преданность и послушание которых могла положиться. Так кончился кровавый год смерти царя Федора Алексеевича. Дорого он стоил и обеим придворным партиям, вздумавшим руководить общественными делами мимо представителей общества, и обществу, равнодушно смотревшему на придворные интриги.

Меры, принятые царевной Софьей, временно прекратили мятежи в Московском государстве или, скорее, собственно в Москве, ибо возмущения стрельцов ограничивались собственно городом Москвой, но тайные неудовольствия и какой-то разлад в обществе не были прекращены и постепенно росли все более и более. Очевидный свидетель этого времени, генерал Гордон, 38 лет служивший в России, еще в 1684 году подавал князю Василию Васильевичу Голицыну записку, в которой среди разных причин, препятствующих успешной войне с турками, высгавлял то, что государство разделено яа мятежные или несогласные чести, что дворянство питает смятение, несогласие, подозрение и зависть. То же подтверждает и другой современник, бывший также тогда в Москве, Невиль; он говорит в своих записках, что любимец Софьи, князь В. В. Голицын, захватив в свои руки огромную власть и посадив на важные должности своих клевретов, большей частью людей незначительных по происхождению, возбудил против себя ненависть всех знатных людей, отодвинутых его распоряжениями на задний план. И действительно, Москва в то время была разделена на два враждебных стана: на стан Нарышкиных, недавно разгромленный, но не уничтоженный стрельцами, к которому принадлежали знаменитейшие фамилии, первоначально избравшие Петра, и большая часть дворянства, и на стан Софьи, к которому принадлежали стрельцы и московская чернь, выдвинутые мятежами на передний план, и несколько боярских фамилий, из своих выгод приставших к стороне победителей, вручивших управление государством Софье.

Лучшим свидетельством такой нестройности тогдашнего общества служат указы правительства, в которых постоянно предписывается «никаких смут не затевать, с оружием в город и никуда не ходить, кругов по казачью не заводить, ясаков не вымышлять, мимошедших дел не вчннать, не делать и не похваляться, о всех смутах и замыслах доносить, смутныя письма объявлять, многолюдством к боярам, воеводам и приказным людям с челобитными не приходить, и пр.». Это слова указа от 13 декабря 1682 года. Потом в указе от 22 марта 1683 года говорится о людях, которые «объявились на Москве и в городах и говорили в народе, на соблазн и на страхование людям, многия затейныя дела, вмещая на смуту». Или в указе от 21 мая того же года, сказано: «ведомо великим государям учинилось, что в городах тамошние жители и прохожие люди, про мимошедшее смутное время говорят похвальный И иныя МНОГИЙ непристойный слова, на смуту и на страхование и на соблазн людям». Или в указе от 20 февраля 1684 года указывается, что «боярские люди производят шум и драке в Кремле близь дворца, и когда караульные капитаны и стрельцы станут их унимать, то они капитанов и стрельцов бранят и грозят бить». В указе от 23 октября того же года упоминается, что два боярине, пять окольничих и один думный дворянин не пошли по наряду в ход за царем Иваном Алексеевичем, несмотря на неоднократные за ними посылки.

О той же нестройности и деморализации общества свидетельствуют записки окольничего Желябужского, который, между прочим, выставляет следующие случаи частной жизни некоторых своих современников. В 1684 году учинено наказание Петру Васильевичу Кикииу, вит кнутом перед Стрелецким приказом за то, что он девку растлил. Да и прежде сего он, Петр, пытан на Вятке за то, что подписался было под руку дьяка Еме-льяна Украикцева. В 1685 году бит кнутом на площади Феодосии Филиппов сын, Хвощилский, за то, что он своровал — на порожнем столбце составил было запись. Князю Петру Кропоткину чинено наказание — бит кнутом за то, что он в деле своровал — выскреб и приписал своей рукой. Степану Коровину чинено наказание — бит кнутом, за то, что девку растлил. В 1687 году князь Яков Иванов сын, Лобанов-Ростовский, да Иван Андреев сын, Микулин ездили на разбой, по Троицкой дороге, к Красной Сосне, разбивать государевых мужиков с их, великих государей, казной; и тех мужиков они разбили и казну взяли себе, и двух человек мужиков убили до смерти. И про то их воровство разыскивало, и по розыску он, князь Яков, взят со двора и привезен был к Красному крыльцу в простых санишках, и за то воровство учинено ему, князю Якову, наказание — бит кнутом в Жилетцком подклете, по упросу верховой боярыни и мамы, княгини Анны Никифоровны Лобановой; да у него же, князя Якова, отнято за то его воровство бесповоротно 400 дворов крестьянских; а человека его, калмыка, да казначея за то воровство повесили. А Ивану Микулину за то воровство учинено наказание — бит кнутом на площади нещадно, и отняты у него поместья я вотчины бесповоротно и розданы в раздачу, и сослан был в ссылку в Сибирь, в город Томск.