РОСТОВО-СУЗДАЛЬСКАЯ ЗЕМЛЯ В 11—ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ 12 века

Смотрите также:

Возросшая политическая и материальная мощь ростовского боярства, стремление к установлению контроля над важнейшими торговыми путями и, наконец, потребность в новых землях для колонизации — все это было основными причинами столь активного вмешательства «Суждальской земли» в междукняжеские отношения.

Отъезд Андрея из Киева, стремление местных феодалов Северо-Восточной Руси иметь «своего» собственного князя здесь, в Ростове, совершенно не означали полного отказа от участия в делах «Русской земли». Более того, в известной степени Андрей и его бояре выступают правонаследниками политики Юрия Долгорукого. Тактика остается неизменной — «Суждаль» вмешивается почти во все основные конфликты на юге. Меняется другое — стратегия.

Захват Киева для Юрия Долгорукого, рассматривавшего покорение этого центра как начало собственного княжения на юге Руси, — основная цель. Все остальное имеет второстепенное значение. Андрей, а следовательно, и круги, поддерживавшие его, ростовские бояре, рассматривают Киев и юг не как самоцель. Для них это средство укрепления собственного могущества, точнее, собственного центра — «Суждальской земли». Итак, для одного Киев — цель, а Суздаль — только средство для его достижения, для другого укрепление могущества Суздаля среди всех других русских земель — цель, а Киев — только средство. В этом и заключается принципиальная разница в их политике.

Уже через год после смерти Юрия Долгорукого и избрания Андрея на стол в Ростове новый князь, конечно, с согласия своих бояр вмешивается в азартную политическую игру на юге Руси. Очень интересно и весьма характерно, с кем солидаризируется Андрей и против кого выступает.

Отметим, что, несмотря на всю эфемерность союзов, непрочность военных и дипломатических соглашений, недолговечность всевозможных альянсов, легковесность политических симпатий или антипатий в эпоху феодальной раздробленности, почти всегда можно при тщательном исследовании установить очень логичную, весьма прочную и чрезвычайно обоснованную линию поведения противостоящих сторон. Под 1159 г. Лаврентьевская летопись сообщает: «Тое же зимы приде Изяслав с Половци, и повоева волость Смолиньскую, и послав ко Андрееви к Гюргевичю Ростову, и проси у него дщери за своего сыновца, за Святослава и испроси у него помочь. . .» 1 Как видим, Андрей идет на союз, скрепленный родственными отношениями, с противником своего отца — черниговским князем Изяславом Давыдовичем.

Но это отнюдь не прихоть упрямого гордеца — ростовского князя. В общей системе междукняжеских отношений Андрей ошибался крайне редко —сказывалась практика и навыки прошедших лет, большой талант дипломата и темперамент политика. Для разрешения вопроса, почему Андрей вдруг поддержал недавнего противника своего отца, надо прежде всего выяснить, против кого тот выступал. А боролся Изяслав Давыдович против Смоленска, опорной базы и «фундамента» господства Ростислава Мстиславича. На стороне последнего выступали кузены Изяслава — черниговские князья, которые (вольно или невольно, это уже другой вопрос) поддерживали киевского князя — того же Ростислава. Таким образом, загадка разрешается довольно просто. Андрей борется против постоянных врагов «Суждальской земли» — южных соседей, а также против традиционного врага не только отца, но и своего собственного, против которого сражался много лет еще при жизни Юрия Долгорукого. Речь идет о Ростиславе Мстиславиче. Следовательно, несмотря на смерть Юрия и появление в Киеве нового князя, расстановка сил почти не изменилась. Как и ранее, Суздаль идет на любые политические комбинации, чтобы обезопасить свои границы и подчинить себе Киев. Для Андрея и «суждальских бояр» это противоборство — величина постоянная в политике.

Для заключения союза Андрей отдал свою дочь за племянника Изяслава Давыдовича — Святослава. Последний получил не только жену, но и сильнейшую поддержку «Суждальской земли». Когда Святослав был осажден во Вщиже, ему немедленно была выслана военная помощь. Лаврентьевская летопись сообщает, что Андрей «посла к нему сына своего Изяслава со всем полком, и Муромьская помочь с нимь».2 Этого было достаточно. Изяслав Андреевич и его войска еще не дошли до Вщижа, а «русские князи» уже заключили мир со Святославом. «Репутация» у Андрея была в достаточной степени устрашающая: для того чтобы с ним бороться, необходимо было иметь многочисленное и хорошо вооруженное войско коалиции во главе с опытным полководцем, а не отряды легкой конницы и личные дружины молодых князей, воевавших под Вщижем. Весь конфликт был улажен, войско Андрея, так и не увидев противника, повернуло вспять, «а Ондре- евичь Изяслав воротися к отцю своему Ростову [к Ростову — Р. А.]».3

Подобный дебют на политической арене Андрея Боголюбского в качестве «суждальского» князя безусловно не прошел незамеченным. Результаты не замедлили сказаться. И, конечно, не только на юге, хотя жесткая позиция Андрея привела вначале к перемирию, а затем к миру с Ростиславом Мстиславичем. Все же наиболее внимательные и «чуткие» зрители политических «действ» Андрея находились значительно ближе, чем киевляне. Очень быстро и весьма непосредственно реагировал на все изменения в позиции Ростовской земли ее ближайший сосед на северо-западе. Вообще Господин Великий Новгород на всем протяжении истории Владимиро-Суздальской Руси был лучшим барометром ее внешнеполитического курса. Любое изменение междукняжеских отношений влекло и коррекцию ориентации Новгородской «республики».

Столь решительное вмешательство Андрея в дела на юге имело непосредственный резонанс на северо-западе. Проростовская группировка бояр во главе с экспосадником Нежатой Твердятичем, видимо, поставила вопрос о приглашении на стол князя из «Низов- ской земли». Вскоре в Ростов прибыло посольство. «Прислашася Новгородци к Андрееви к Гюргевичю, просяще у него сына княжити Новугороду. . .» К этому времени Святослав, сын Ростислава Мстиславича, киевского князя, был уже изгнан новгородцами. В Ростове начались переговоры. Они вылились в оживленную дискуссию о кандидатуре будущего новгородского князя. Вначале мнения не совпадали. Члены делегации от Новгорода требовали сына Андрея. Но отец не был согласен и предлагал своего брата Мстислава Юрьевича, кстати, женатого на дочери новгородского боярина Петра Михалковича.4 По мнению ростовской стороны, он был наиболее подходящей кандидатурой, ибо уже побывал на столе в Новгороде, где его хорошо знали. Но как раз это и послужило препятствием. Оказалось, что личное знакомство и родственные связи не всегда способствуют разрешению такого щекотливого вопроса, как выбор нового князя. И даже наоборот. Новгородцы, имевшие некоторый опыт общения с этим князем, категорически отказались от него. Но переговоры не зашли в тупик. Компромисс увенчал дело. В роли такой фигуры, которая устраивала обе «высокие договаривающиеся стороны» хотя бы на время, выступал племянник Андрея, Мстислав Рости- славич.5 Он становится в 1160 г. новгородским князем. Соответственно лидер проростовской группировки — посадником: «вве- доша Мьстислава Ростиславиця, внука- Гюргева, месяця июня в 21. Той же зиме вдаша посадницьство Нежате».6

Но племянник Андрея пробыл в Новгороде недолго, менее года. В городе появился новый князь — Святослав Ростиславич. Подобная замена, была, конечно, не случайна. Она явилась результатом соглашения в 1161 г. между ростовским князем и киевским Ростиславом Мстиславичем.7 Последний, видимо, пошел на поддержку Андрея в церковной политике. Но были и другие причины согласия ростовского князя на замену Мстислава. Андрей не был уверен в лояльности племянника. Мстислав не разделял политических взглядов своего дяди и даже был ему враждебен. Недаром через год вместе со своим братом Ярополком и Юрьевичами он изгоняется из Ростовской земли. В дальнейшем Мстислав участвует почти во всех начинаниях, враждебных Андрею.8 Безусловно, подобная политическая фигура не очень устраивала «властителя» Ростовской земли. Вот почему вместо Мстислава в Новгороде оказывается сын Ростислава, Святослав. Личность этого князя представляет определенный интерес, ибо она во многом отвечает тем требованиям, которые предъявлял Новгород своим «властителям». Это был смелый и удачливый полководец, неплохой политик, лавировавший между группировками бояр и местным «людьем». В известной степени он устраивал, пожалуй, больше Андрея, нежели своего отца Ростислава. Последнему было не до Новгорода, ибо он по примеру своего брата Изяслава Мстиславича и своего кузена Юрия Долгорукого был занят бесплодной и ожесточенной борьбой вначале за то, чтобы захватить Киев, а потом — чтобы удержать его. Между тем Андрей в период княжения Святослава на новгородском столе имел хорошо укрепленный тыл, позволявший заниматься войной на востоке, обширный рынок для сбыта суздальского хлеба на северо- западе и надежный канал связи с Западом, чьи купцы и «мастеры» шли транзитом через Новгород. За семь лет, с 1161 по 1168 г., ни в одном из источников мы не найдем даже намека на конфликт между «Ростовской землей» и новгородцами. Пожертвовав племянником — врагом, Андрей получил семь лет добрососедских отношений. Нет никакого сомнения в том, кто выиграл от соглашения 1161 г.

Но все изменилось со смертью Ростислава и с появлением на киевском столе Мстислава Изяславича, с которым Андрей «имел честь» «скрестить мечи» еще в середине 50-х гг. Новый князь Киева потребовал от новогородцев принять своего сына Романа. Попытка Андрея вкупе со Святославом и поддерживающими его Ростиславичами со смолянами не допустить нового князя не увенчалась успехом.

Андрей в том же году взял Киев. Его поход сыграл решающую роль в дальнейших судьбах Древней Руси. Видимо, по аналогии «единовластен» решил расправиться с Новгородом. Предлогов для этого было более чем достаточно. Новгородцы учинили набег на Торопец с Романом Мстиславичем в 1168 г., а через год Дань- слав Лазутиниц собрал дань на «суждальских смердах» около Волока Ламского. Зимой 1170 г. коалиция союзников, состоявшая из смоленских, рязанских, полоцких, муромских князей, во главе с сыном Андрея Мстиславом вторглась в Новгородскую землю. Как сообщает Лаврентьевская летопись, они «много зла створиша, села вся взяша и пожгоша, и люди по селом исекоша, а жены и дети, именья и скот поимаша». В это время новгородцы под руководством посадника Якуна срочно укрепляли город. Подошедшие союзники увидели почти неприступную крепость. Сходу такие укрепления взять было невозможно. Военные действия под стенами города протекали всего четыре дня. О них мы узнаем из местной летописи: «И приступиша к граду в неделю на собор, и съездишася по 3 дни, в четвьртыи же день, в среду, приступиша силою и бишася всь день, и к вечеру победи я князь Роман с новгородьци. . ,»9 Не ожидавшие такого отпора союзники отступили, паника и преследование их новгородцами завершили разгром. Войска Андрея потеряли много убитых и пленных. Новгородский летописец с гордостью записал: «. . . купляху суждальць по 2 ногате».10

Эпидемии, конский падеж, холод и голод дополнили окончательный разгром войск союзников. Но это не конец очередной политической акции Андрея. Наоборот, это только ее начало. То, что было потеряно в результате бездарных военных действий, оказалось возвращено талантом политика. Андрей за полгода без бряцания оружием и крови, не потеряв ни одного человека, выиграл битву. Новгород сдался и просил пощады. Метод Андрея был не нов в практике мировой политики. Он применялся и до него и после. Но редко он действовал настолько быстро и эффективно и приводил к столь значительным результатам. Андрей применил блокаду. Новгород, питавшийся суздальским хлебом, стал терпеть страшный голод. Скорбную запись находим в Новгородской первой летописи под 1170 г.: «Бысть дороговь Новегороде: и купляху кадь ржи по 4 гривне, а хлеб по 2 ногате, а мед по 10 кун пуд». И далее как логический конец этому бедствию: «И сдумавше новгородьци показаша путь князю Роману, а сами послаша к Ондрееви по мир на всей воли своей».11 Последнее выражение о заключении мира по воле новгородцев оставим на совести летописца как дань местному патриотизму. Основное заключается в том, что Андрей добился установкой пограничных застав на путях в город всего, чего хотел. Сын Мстислава Роман был изгнан, новгородцы приняли все условия, и, наконец, ставленник ростовского князя оказался на новгородском столе. «В то же лето вниде князь Рюрик Ростиславиць в Новъгород, месяця октябра в 4, на святого Иерофея».12 Метод блокады, примененный Андреем, надолго вошел в арсенал владимиро-суздальских князей и не раз сослужил им службу в последующие века.13

Первая половина 70-х гг. XII в. знаменуется характерными явлениями отношений Новгорода и Владимиро-Суздальской земли. Вероятно, никогда еще крупнейший торговый и экономический центр Древней Руси и Северной Европы не был в такой зависимости от великих князей. «Самовластен» владимирский буквально диктовал свои условия городу. В Новгород назначались Андреем князья, причем дело дошло до того, что если новый кандидат еще не прибыл, административную власть осуществляли посадники из проростовской группировки, а подчас и княжеские мужи, посланные из Суздаля. В 1171 г. ставленник Андрея Рюрик отобрал посадничество у Жирослава, лидера бояр, ориентировавшихся на владимирского князя. Исход подобного столкновения был заранее предрешен. Вот что пишет об этом новгородский летописец: «Том же лете отя князь Рюрик посадницьство у Жирослава Новегороде, и выгна и из города, иде Суждалю к Ондрееви (т. е. Андрею Боголюбскому. — Ю. Л), и даша посадницьство Иванку Захари- иницю. В то же лето седе на столе Кыеве Роман Ростиславиць. Том же лете иде, на зиму, Рюрик из Новагорода, и послаша новогородьци к Ондрею по князь; и приела Жирослава посад- ницитъ с мужи своими».14 Такого, видимо, когда посылались княжеские мужи еще до приглашения князя, за всю историю Новгорода не было.

Андрей был настолько уверен в своей власти над Новгородом, что в следующем 1172 г. посадил там своего сына, даже не малолетнего, а просто «детя», по выражению летописи, т. е., вероятно, 3—4 лет.15 Ни о каком управлении этого князя, даже номинальном, говорить не представляется возможным. Видимо, новгородцы и сами понимали это. Во всяком случае во главе с новым князем они безропотно идут штурмовать Киев в 1173 г. Даже после убийства Андрея и изгнания «детя» новгородцы без всякого сопротивления, как бы по традиции, взяли сына (тоже малолетнего) нового владимирского князя Мстислава.16

На поклон к владимирскому «самовластцу» ходили не только бояре новгородские, но и духовенство. Осенью 1172 г. отдал визит Андрею новгородский архиепископ Илья, столь яростный защитник свободы Новгорода, вдохновитель обороны города от «суж- дальцев» в 1169 г. Видимо, не от «хорошей жизни» пришлось этому пастырю идти на поклон к владимирскому князю. О целях его посещения летопись сообщает весьма глухо. Может быть, речь шла о смене посадников? «Том же лете, на зиму, ходи арьхиепископ новгородьскыи Илия к Ондрееви, Володимирю, на вьсю правьду. Тогда же и даша опять посадницьство Иванкови Захарииницю».17 Итак, можно утверждать, что политика Новгорода в 70-е гг. XII в. во многом зависела от владимиро-суздальского князя.18

Несмотря на все политические уступки Новгорода «Низовской земле», все же он никогда не попадал в такое положение, в котором находились Рязань и Муром при правлении на северо-востоке владимирского «самовластца». С полным основанием можно утверждать, что с середины XII в. Рязанская земля попала под эгиду Владимиро-Суздальского княжества. Подчинение большого и экономически развитого княжества с интенсивными контактами, международными и межземскими, к тому же занимавшего стратегически важный плацдарм на границе со степью, объясняется рядом причин, в том числе общим усилением северного соседа — «Суждаля», а также политическим просчетом местной феодальной верхушки, ориентировавшейся на Изяслава Мстиславича, лидера антиростовской коалиции. Воинственные действия рязанцев, напавших на Юрия Долгорукого в 1146 г., обошлись им в потерю самостоятельности на долгие годы. Войска «суждальцев» во главе с Ростиславом и Андреем Юрьевичами разгромили Рязань. Местный князь бежал в «половце», с самостоятельностью было покончено. Отныне Рязань поставляла войска для киевских походов Юрия Долгорукого.19 Так было, например, в 1149 г. Никоновская летопись сообщает: «прииде из Рязани в Киев к великому князю Юрью Владимеричю князь Игорь Давыдовичь».20 В тексте сообщения 1152 г. Ипатьевской летописи уже сталкиваемся с настоящими «директивами», исходящими из Суздаля. В этом году Юрий Долгорукий послал Ростиславу Ярославичу «с братьею» в Рязань настоящий приказ: «поидите ми в помочь».21

К содержанию книги: Ю. Лимонов. ВЛАДИМИРО-СУЗДАЛЬСКАЯ РУСЬ - ОЧЕРКИ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ

Карта Владимиро-Суздальской Руси

и русских княжеств, с городами и границами

Последние добавления:

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ДРЕВНЕЙ РУСИ

Владимир Мономах

Летописи Древней и Средневековой Руси

Бояре и служилые люди Московской Руси 14—17 веков

Витамины и антивитамины

очерки о цыганах