Глава первая. Историография русского летописания

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Теперь посмотрим, были ли уже при Ярославе связаны, сплетены материалы церковно-агиографические и материалы светской гражданской истории или соединение их произошло при Никоне Печерском, и как отражались социально-политические условия, развитие древнерусского государства на содержании и конструкции летописного текста?

Прежде всего мы видим последовательное стремление опра,вдать разные стороны деятельности киевского князя Ярослава.

В области распространения «просвещения» (в том смысле, как понимали эту сторону деятельности в те времена) Ярослав, согласно летописному тексту, был продолжателем дела Владимира и Ольги. Внимание читателей обращено почти исключительно на заслуги (в сфере христианизации) киевских князей, и до нас не дошло от тех времен жизнеописаний первых «просветителей» Руси из духовенства.

В исследованиях о летописном тексте под 1037 г. смешивают иногда вопрос о том, когда был написан текст в том виде, как он дошел до нас, и вопрос о том, когда он был написан в первоначальном виде. Кажется, по мнению всех исследователей (не исключая и А. А. Шахматова), летописный текст под 1037 г. в том виде, как он дошел до нас, составлялся уже после смерти Ярослава. Восстановление первоначального текста под 1037 г. затруднено отсутствием параллельного текста в Новгородской I летописи. Могли быть вставки печерского редактора (одну вставку на основании не только внутреннего анализа, но и литературного сопоставления указал Шахматов), была, вероятно, и редакционная переработка 38. О существовании первоначального текста (дошедшего до нас в измененном виде под 1037 г.), времен Ярослава и Илариона, заставляет думать сходство между восхвалениями Ярослава в «Слове» и в летописи под 1037 г., а также то, что последняя фраза текста 1037 г. явно принадлежит руке того же составителя Древнейшего свода, которая видна под 983, 988, 1015 гг.; наконец, то, что в составе Древнейшего свода, написанного в интересах Ярослава, естественно было подчеркивать, что после 1036 г., когда закончились длительные междоусобия и войны, развернулась культурная, «просветительная» и строительная деятельность Ярослава.

Мы знаем, что Ярослав стремился прославить своего предшественника и даже канонизировать его, в чем, однако, встретил препятствие. Он пытался подражать Владимиру и в выполнении такой бытовой традиции, как устройство «народных» пиров; о них узнаем из летописи (при Владимире) и из вышегородских записей, и из «Чтений. .. о Борисе и Глебе» (при Ярославе)  .

Ту же задачу — оправдания и восхваления деятельности Ярослава — преследует и цикл рассказов о Борисе и Глебе и борьбе Ярослава со Святополком.

Дело в том, что Ярослав дважды согнал с киевского стола своего старшего брата (Святополка). Захват стола «старейшего» брата рассматривался в то время как узурпация, как незаконный захват власти и нарушение нравственных норм. Понятно, какое значение имело для Ярослава прославление убитых Святополком младших братьев и истолкование своей борьбы со Святополком, как «мести» за братьев-мучеников. Впоследствии прославление убитых братьев получило более широкое общественное значение,

Дошедшие до нас в двух редакциях вышегородские записи показывают, какое большое значение придавал Ярослав прославлению убитых братьев после их умерщвления Святополком.

Когда прошел слух о чуде на могиле убитых и узнали, что сгорела церковь, стоявшая там, сообщили об этом Ярославу. Ярослав позвал митрополита, и после их разговора устроили крестный ход в Вышгород. После другого чуда у гроба братьев Ярослав одобрил мысль соорудить церковь во имя братьев. По сведениям «Чтений», Ярослав велел тогда же написать икону Бориса и Глеба. После освящения церкви всех бывших тут позвали на обед  .

После следующего чуда Ярослав созвал опять всех на обед, причем, по «Сказанию», Ярослав раздавал «от им'Ьния» (т. е. имущества) нищим, «сирым и вдовицам», а по тексту «Чтений» устроил пир, праздник в память братьев — «не токмо боляромъ, нъ и всЬмъ людемъ, паче же нищимъ», и приказал «от им'Ьния своего даяти имъ» . Наконец, узнав от «судьи» одного города об освобождении из темницы («чудом» — молитвой Бориса и Глеба) осужденных «старейшиной града того», Ярослав приказал построить церковь на том месте во имя Бориса и Глеба, «иже и донын-Ь есть»  . Об этом могли рассказывать впоследствии автору «Чтений» клирики этой церкви, что подтверждается припиской: «другая самъ св-Ьды»  .

Все эти сведения не оставляют сомнения, что Ярослав придавал важное значение всенародному прославлению убитых Святополком братьев.

Летописный рассказ о борьбе Ярослава со Святополком стоит в теснейшей связи с рассказом о Борисе и Глебе и служит той же цели — оправданию Ярослава, выставляя его как мстителя за убитых братьев. По тексту летописи, Святополк, расправившись с Борисом и Глебом, убивает Святослава и помышляет «избить всю братью свою» и «помыслив высокоумьемь своимь, не в-Ьдыи, яко богъ даеть власть, ему же хощеть, поставляеть бо цесаря и князя»  . Узнав о злодеяниях Святополка, Ярослав, по летописи, пошел на него, «нарекъ бога, рекъ: не я почахъ избивати братью, но онъ; да будеть отместьникъ богъ крове братья моея, зане без вины пролья кровь Борисову и Гл-Ьбову праведную: еда и мн^ сице же створить? . .» и т. д. Летописец оценивает изгнание Святополка Ярославом скорее как подвиг: «Ярослав же сЬде Кыев-Ь, утер пота с дружиною своею, показав поб'Ьду и труд великъ»  .

В междукняжеских отношениях той поры большую роль играло стремление сохранить единство «Русской земли» (в узком смысле слова), т. е. южнорусской. Это стремление объясняется не просто властолюбием отдельных лиц, а желанием укрепить господство «Русской земли», господство южнорусской знати, преимущественно киевской, над территориями и центрами, разбросанными в разных концах Восточно-Европейской равнины. Надо сказать, что Ярослав был особенно деятелен в этом отношении. На юго-западе он пытался распространить господство «Руси» на Белз и Червенские города. В Новгородском крае укреплял северозападные рубежи (постройка Юрьева) и северные (поход на Емь); появлялся и на северо-востоке, в Суздальской земле, не упуская из виду и Мурома. Он организовывал, видимо, местную знать, извлекая выгоды и для правящей среды Киевщины, и, как можно полагать на основании отдельных известий о Новгороде и Суздальской земле, переносил в отдаленные земли южнорусский финансово-ад- м и н и с т р а т и в н ы и и законодательный опыт .

Обстоятельства вынудили Ярослава временно поделить территорию «Русской земли» (южнорусской), отделив сильному Мстиславу левобережную часть: летописец подчеркивает, что со смертью Мстислава он стал «самовлас- цем» или «единовласцем Русской земли». Вопрос об единовластии в «Русской земле» вообще занимал древнекиев- ского летописца, и с этой точки зрения он прослеживает в прошлом поведение и судьбу Ярополка и Владимира.

Нельзя не отметить, что одна и та же рука видна и в рассказе о Борисе и Глебе, и в рассказе о Блуде под 980 г.: «.. .т-k мыслять о глав'Ь князя своего на погубле- ние, горьши суть б-Ьсовъ таковии», — читаем о Блуде и подобных ему под этим годом; а под 1015 г.: «...золъ же челов'Ькъ, тщася на злое, не хуже есть б-Ьса; б^си бо бога боятся, а золъ челов-Ькъ ни бога боиться, ни челов'Ькъ ся стыдит» и т. д.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века