Цыганские хоры России

Смотрите также:

Пушкин Цыганы

Цыганы шумною толпой. По Бессарабии кочуют...

ЕВГРАФ СОРОКИН. Испанские цыгане

ЦЫГАНКА ПРЕДСКАЗАЛА СПАСЕНИЕ

Цыганы. Пушкин. И всюду страсти роковые И от судеб защиты нет

ИНОРОДЕЦ немец в славянской мифологии

... Именно родством с чертом объясняется черный цвет волос у цыган.

Цыганское гадание. ГАДАНИЯ НА МОНЕТАХ

немецкий художник график Отто Мюллер. Биография и картины ...

именно цыгане стали излюбленными моделями художника...

ШАМАНЫ

К сибирским шаманам близки в формах своей деятельности цыганские шаманки-човали...

В Москве и Петербурге в прошлом веке существовали заведения (как правило, рестораны), где постоянно работали цыганские хоры. В Петербурге это были рестораны «У Дорота» и «Ташкент» (где-то за Нарвской заставой). Выступали цыгане и в так называемом «Заведении минеральных вод», которое содержал И. Излер, слывший знатоком цыганского мира. Несколько позже на Черной речке Р. М. Халитов открыл ресторан «Самарканд», и там цыгане выступали постоянно. Работали они и в ресторане у Строганова моста. Название этого ресторана менялось в зависимости от того, кто был хозяином: при поваре-французе Люшаре он назывался «Каскад», потом был переименован в «Алькозар», «Помпею», «Аркадию» и, наконец, в «Виллу Родэ». В Старой деревне находился ресторан «Ливадия», а на островах — «Крестовский» и «Аквариум». В Москве огромной популярностью пользовались знаменитые рестораны, работавшие в Петррв- ском парке,— «Яр» (в пушкинские времена он находился в центре Москвы, где-то в районе пересечения улиц Неглин- цой и Кузнецкого моста), «Стрельна» и «Эльдорадо».

В ресторан цыгане сходились уже к ночи, часам к одиннадцати, и занимали так называемые «цыганские комнаты». В этих комнатах артисты сидели до четырех утра, ожидая приглашения. Вот что пишет в своих воспоминаниях Н. А. Панков:

«У женщин была своя «половина», у мужчин — своя. На «половине» женщин господствовало вязанье и другое рукоделье, у мужчин — карты и россказни о старине. Нередко в эти комнаты заявлялись запросто особенно близкие цыганам друзья. Чаще всего это были артисты, поэты, музыканты и литераторы».

Любил бывать у цыган и друг А. Н. Островского И. Ф. Горбунов, который выступал в великосветских салонах со своими короткими рассказами. В его дневнике можно прочитать такую запись:

«Вечером в таборе в «Самарканде» весь вечер беседовал с цыганкой, дочерью Ивана Васильевича (Васильева.— Е. Д., А. Г.). Много сообщила мне интересного и о своем языке, и нравах. Ее отец составил цыганскую азбуку...»

Весьма примечательная запись. Дело в том, что И. В. Васильев, о котором мы еще расскажем, был другом Аполлона Григорьева. Составленная им цыганская азбука заинтересовала поэта. Скорее всего, она затерялась в его архиве.

Захаживал к цыганам литератор Михаил Иванович Пы- ляев. Сын купца гостинодворца, владевшего парфюмерным магазином, М. И. Пыляев, закончив петербургское реформатское училище, стал сотрудничать в газете «Новое Время» и в «Петербургской газете». В его книгах (особенно в «Старом Петербурге» и «Старой Москве») невероятным образом сочетаются дотошность и скрупулезность исследователя и развязность, «щелкоперство» газетного борзописца, острый взгляд историка-бытописателя и самого дурного пошиба фантазии. В одной и той же книге излагаются правдивые факты, обладающие для всех русских непреходящей ценностью, но в то же время отечественная история предстает как цепь исторических анекдотов. Любопытно, что наши современные прозаики, пишущие на историческую тему, нередко обращаются к трудам Пыляева и, в силу различных подходов к предмету литературного творчества, берут у Пыляева то, что им ближе: одни — подлинные свидетельства, факты, а иные — ограничиваются анекдотами. Благодаря Пыляеву мы многое знаем о жизни цыганских хоров прошлого века. Но возьмите его «этнографические» находки (о некоторых из них мы уже говорили) — они представляют собой нелепейшие фантазии, цель которых — поразить почтеннейшую публику сенсационным материалом. Цыгане хотя и знали об этой чепухе, тем не менее гордились, что о них пишут, их имена вставляют в книги. Надо сказать, что цыгане очень дорожили дружбой с русскими писателями, многие прекрасно знали JI. Н. Толстого, А. А. Фета (которого они знали как «блестящего кавалергарда Шеншина»), А. Н. Островского, А. Григорьева, А. И. Куприна, А. Блока и многих, многих других.

Н. А. Панков утверждает, что вплоть до революции у цыган хранился диван Пушкина, который как бесценную реликвию сберегала сначала внучка Тани Демьяновой Капитолина Григорьевна Соколова, а от нее он перешел к Ольге Андреевне Шишкиной.

Завсегдатаем у цыган был упоминавшийся нами автор замечательной книги «Цыганский язык» П. Истомин (Патка- нов). У хоровых цыган черпал свои знания такой цыгановед, как Николай Петрович Штибер, работы которого во многом и сегодня не потеряли своего значения.

Интересную деталь, характеризующую взаимоотношения цыган и их почитателей, подметил Н. А. Панков:

«Надо признать, что одним из положительных моментрв в жизни цыганских хоров, который позволил им сохранять независимость и блюсти строгие порядки, защищая себя от грязи разнузданных гостей, было то, что цыгане имели большую поддержку со стороны преданных «>цыганолюбов», которых было немало. У многих из них связь с цыганами передавалась из поколения в поколение: если отец, скажем, был поклонником таланта Ольги Петровны (Панко- вой.— Е. Д., А. Г.), то сын оказывался почитателем искусства ее племянницы — Валентины Евграфовны, и так далее». На это же указывает и А. А. Игнатьев. «Старые цыгане,— пишет он,— сидевшие в центре полукруга, расспрашивали нас о здоровье Алексея Павловича и Софьи Сергеевны и всех других наших родственников, мы же со своей стороны не должны были путать родственных отношений между членами хора».

К сожалению, были и иные «почитатели» цыганского пения. К числу таких, к примеру, относился председатель Государственной думы, генерал М. В. Родзянко. Вот что рассказывает Н. А. Панков:

«Этот случай произошел в 1914 году. Родзянко часто приезжал слушать цыган. Он знал все наши распорядки и платил за выступление по 300 рублей, независимо от того, слушал ли он хор всего один час или же всю ночь. Никакого угощения хору или чаевых от него никогда не было. Его самодурство не знало границ, он придирался по всякому поводу. Дирижеры старались избегать дирижировать при нем, они говорили, что скорее бы сами приплатили, только бы не работать для него. У Родзянко была такая привычка: когда хор пел, он вдруг неожиданно вскрикивал: «Умри!» И с этими словами все мужчины в хоре должны были лечь на том месте, где стояли, а дирижерам приходилось дирижировать лежа на полу. Такой он был самодур! Через некоторое время Родзянко кричал: «Люблю!» Только тогда мужчины вставали.

К тому времени мне не доводилось видеть Родзянко, я ничего не знал о такой его привычке. И вот Родзянко приехал слушать хор. Тут мне Михаил Александрович Шишкин говорит: «Саша, иди вперед!» Сам он для Родзянко никогда не играл и уходил в цыганскую комнату пить чай. Ну вот, как обычно, я вышел перед хором. Родзянко говорит мне: «Маэстро, сыграйте «Сизенького голубчика»!» — была такая хоровая песня. Я начал песню. Но едва она дошла до середины, вдруг Родзянко кричит: «Умри!» Мужчины сразу же легли на пол, а я ничего понять не мо^у и продолжаю играть стоя. Мужчины зашикали на меня, стали знаками мне показывать, что надо делать. Пришлось я мне лечь на пол. И вот Родзянко снова вскричал: «Люблю!» Мужчины встали, а я продолжаю лежа вести хор. Опять мне сказали, что надо делать, я встал и довел песню до конца. Потом были от Родзянко другие заказы. Помню, подозвал он меня и попросил «Утро туманное», Я пошел к хору, а Родзянко развалился в кресле и расстегнул пуговицы своего сюртука, что считалось выражением полного неуважения. Это увидел Николай Федорович Шишков по прозвищу Мурзик, мощный такой цыган, тоже дирижер. Он крикнул хору, чтобы все вышли из кабинета, и когда цыгане удалились, подошел к Родзянко и сказал: «Что вы себе позволяете? Распоясались, как в доме терпимости! Мы вам играть не будем!» Тут слово за слово зацепилось, и, в конце концов, Николай Федорович крепко поколотил Родзянко. Во всяком случае, он больше наш хор слушать не приезжал. Но почему-то по непонятной прихоти он возлюбил меня и, когда слушал другие цыганские хоры, всегда звал за мной, чтобы я дирижировал. Однако, самодурство свое с той поры он бросил навсегда».

Закончим отступление о любителях цыганских хоров рассказом Н. А. Панкова:

«В четыре часа поутру цыгане покидали ресторан и расходились по домам. Если был заработок, петербургские цыгане шли к трактир Баякова, располагавшийся в Новой деревне (это было удобно, поскольку многие семьи хоровых цыган селились неподалеку.— Е. Д., А. Г.). Владелец трактира предоставлял цыганам весь второй этаж. Там цыгане делили свой заработок. Если же заработка не было, расходились по домам, не заходя в трактир. После же домашних дел и отдыха часам к шести отправлялись всеми семьями «к Бая- кову». За столиками устраивались чаи, закуски, шли шумные разговоры, вперемежку с пением и плясками. Здесь же сообщались и живые новости: такого-то дочь просватана за князя, такого-то дочь тайком сбежала с молодым парнем цыганом. На этих же сборищах в трактире разбирались и разные конфликты, выносились решения, обязательные для обеих сторон...»

В Москве местом подобных сборищ служил трактир «Молдавия», находившийся в Грузинах. Только, в отличие от петербургских цыган, московские приводили сюда и своих поклонников.

Таков в общих чертах был цыганский хор изнутри. Традиции его свято соблюдались вплоть до 30-х годов нашего века, когда хоровое искусство цыган практически исчезло со сцены. Но это произошло позже. А пока мы вновь вернемся к истории.

ффф1

К содержанию книги: Ефим Друц и Алексей Гесслер - очерки о цыганах