Цыганские сказки про про седло святого Георгия. Вайда и Ружа. Легенда русских цыган о ночной птице

Вся электронная библиотека      Поиск по сайту

 

ЦЫГАНЕ

Сказки и песни, рожденные в дороге. Цыганский фольклор

 

Смотрите также:

 

Пушкин Цыганы

Цыганы шумною толпой. По Бессарабии кочуют...

 

цыганка

 

ЕВГРАФ СОРОКИН. Испанские цыгане

 

ЦЫГАНКА ПРЕДСКАЗАЛА СПАСЕНИЕ

 

Цыганы. Пушкин. И всюду страсти роковые И от судеб защиты нет

 

ИНОРОДЕЦ немец в славянской мифологии

... Именно родством с чертом объясняется черный цвет волос у цыган.

 

цыганская кибитка

 

Цыганское гадание. ГАДАНИЯ НА МОНЕТАХ

 

немецкий художник график Отто Мюллер. Биография и картины ...

именно цыгане стали излюбленными моделями художника...

 

ШАМАНЫ

К сибирским шаманам близки в формах своей деятельности цыганские шаманки-човали...

 

Понятие «цыганский барон» обычно ассоциируется у читателя с образом стройного красавца в смокинге и цилиндре, распевающего популярную песенку композитора Иоганна Штрауса (сына): «Я — цыганский барон, я в цыганку влюблен...» и т. д. И хотя мы были хорошо знакомы лишь с несколькими цыганскими баронами, хочется несколько уточнить этот стереотипный образ. Прежде всего, придется резко состарить молодого опереточного франта — лет эдак до восьмидесяти. Оставим ему усы, но пышные, тронутые сединой. Вместо цилиндра наденем на барона потертую велюровую шляпу, а смокинг заменим обычным цивильным костюмом. А все остальное, как говорится в одном анекдоте, очень похоже на правду.

 

«Должность» барона существует у цыган-котляров. Справедливости ради скажем, что у котляров, проживавших в России, была более простая социальная иерархия, чем у их соплеменников в Европе. У тех, в частности, время от времени во главе кланов вставали так называемые цыганские короли, которых не надо пута!ъ с теми королями, что назначались из нецыган. Трудно сказать, выделяла ли этих лидеров среда, или они были самозванцами. Многое говорит в пользу последнего. Так или иначе, лидеры котлярских кланов постоянно пребывали в непримиримой вражде. Внешне это сильно напоминало вражду мафиозных группировок, не случайно клановые стычки порой выливались в самую заурядную поножовщину.

 

Как к этому относился простой народ? Убеждены, что ничего, кроме горя, такие сражения ему не приносили. Цыганские «мафиози» занимались неприкрытым мздоимством, и их власть, насаждаемая извне, держалась на страхе и на силе оружия. Всего этого, повторяем, в России не было и нет. Но по традиции и у нас в стране котляры называют своих старших баронами.

 

Когда мы подходили к табору котляров на окраине села Карловка в Николаевской области, сразу обратили внимание, что он расположен таким образом, чтобы было удобно «держать круговую оборону». Он как бы прилепился к задворкам села. С одной стороны его защищал сплошной ряд домов, с другой — голая степь, изрезанная многочисленными глубокими балками. Машина здесь не проедет, зато легко спрятаться.

 

Прямо напротив единственного прохода к табору стоял дом барона. Его хозяин, мощный старик лет восьмидесяти, сидел на вращающемся стуле и видел всех, входящих в табор. Позже мы на собственной шкуре поняли, чем вызвана такая осмотрительность. А пока наше внимание привлекла совершенно невероятная трубка, которую курил барон. Она едва умещалась в его огромном кулаке. ^Накануне своего отъезда из Москвы, перебирая архив, мы натолкнулись на любопытную заметку в газете «Ижевская правда» от 8 декабря 1936 года.

 

Вот что в ней, в частности, говорилось:

«У барака артели разбросаны металлические обрезки, мусор. В длинном узеньком коридоре липкая грязь. Не лучше и в жилом помещении. Здесь под непрерывный стук молотков по пыльному полу ползают смуглые черноглазые дети. Их родители заняты. Женщины приготовляют обед, чинят одежду. Мужчины из жестяных отходов мастерят ведра, кастрюли и тазы. В семье Тамаш Гога не занят работой только его отец — седой старик Тамаш Стева. Покрывшись мягкой периной, он лежит на постели и, заунывно напевая, убаюкивает внучку. Тамашу Стеве 68 лет. Много он повидал городов Европы и Азии. В 1914 году, перейдя румынскую границу, Стева очутился в России. Старик перечисляет названия южных городов Кавказа, Украины, холодного Севера и Дальнего Востока, где ему приходилось скитаться. Сейчас он освобожден от работы, нянчит детей. Председатель артели — Янко Истрати. «Надоела нам кочевая жизнь,— говорит он.— В 1930 году все мужчины нашего табора работали в разных мелких мастерских, а в 1936 году я их собрал в одну артель в Кирове...»

 

Перед нами сидел тот самый Истрати Янко, который и пятьдесят лет спустя все так же стоял во главе табора. К великому нашему сожалению, барон держал годовой траур по случаю смерти жены. О пении старинных песен не могло быть и речи. Да и разговорить его удалось с большим трудом. Хоть и не считается это большим грехом, но все же... «А знаете ли вы, почему цыгане так живут?» — спросил Истрати, показывая рукой на табор.

 

И рассказал интересный вариант хорошо знакомого нам сюжета:

 

Сказка про седло святого Георгия у цыган

 

«Эту сказку цыгане по-разному рассказывают. Вот как наши деды ее говорили. Примерно две тысячи лет назад это было. Народ на земле тогда в несогласии жил. Никак люди не могли землю поделить. И вот созвал Господь Бог святых, и решили они устроить собрание, чтобы решить — кому что дать. Послал Бог святого Георгия, чтобы тот собрал всех людей, что живут на земле. Объехал святой Георгий все страны: у американцев был, у англичан, у французов... Созвал все нации на собрание. Едет святой Георгий обратно. Вдруг видит: у кузницы цыган стоит. «Ты чего дома сидишь?» — спрашивает святой Георгий. «А в чем дело?» — «Да вот в таком-то месте собрал Бог всех людей. Будут решать, что кому делать, как кому жить, как на всех землю разделить и что каждому народу от земли достанется».— «Нет,— говорит цыган,— я идти не могу. Мне тут два колеса принесли из деревни, просили к завтрашнему дню сделать. Раз ты едешь туда — узнай, что будет с нами, цыганами».— «Хорошо, узнаю»,— говорит святой Георгий. «Нет, ты, наверное, забудешь. Оставь мне свое седло. Когда будешь у Бога и увидишь, что нет у тебя седла, да вспомнишь, кому его отдал, и спросишь про нас, про цыган».— «Ну ладно, бери седло». И он оставил. А седло у святого Георгия красивое, все золотом украшено. Вот приехал святой Георгий на собрание, а там народу видимо- невидимо. Долго решал Бог, как какому народу жить. Американцам велел так, а французам так. Разделил Бог моря и сушу, все земные богатства: одним поля оставил, другим сады, одним пшеницу, другим яблоки, третьим — виноград. Поделил Бог реки, леса, озера — всё. На том собрание и закончилось, и все люди пошли на свои земли. Собрался и святой Георгий в дорогу. Вдруг смотрит — седла-то нет! Кинулся он к Богу. «Совсем забыл! — кричит.— А как же цыганам быть? Что им делать, где жить?» «Цыганам? — нахмурился Бог.— Их у меня в списках не было. Что же с ними делать? Ведь всю землю я поделил, ничего не осталось. Ладно. Скажи им, что остались для них только тернии да бесплодные поля. Пускай там и живут. Не оставил я им никаких даров земли, зато разрешаю брать все, что другим нациям досталось. А как возьмут, по спросу или без спроса,— это их дело. Если обманут кого, разрешаю моим именем божиться. Не буду я цыган за это карать, потому что у меня ошибка вышла. Украдут — прощу, обманут — прощу». Поехал святой Георгий обратно. Приезжает к цыгану. «Ну как, узнал у Бога, как нам жить?» — «Узнал,— говорит святой Георгий.— Вы в список не попали. Вот разве что когда-нибудь другое собрание соберется...» — «А что же нам делать?» — «А вам остались только тернии да бесплодные поля. А чтобы с голоду не умереть, разрешил вам Бог и украсть и обмануть. А если что, то можете его именем прикрываться. Не покарает он за это». «Вот спасибо, святой Георгий!» — обрадовался цыган. «Пожалуйста! А теперь отдавай мое седло!» — «Какое седло? Разве я его брал? Ей-Богу, я его и в глаза не видел. Богом клянусь!» Понял святой Георгий, что нет ему смысла теперь с цыганом спорить, и пошел своей дорогой. Так и осталось седло святого Георгия у цыган».

 

Весь день мы записывали песни и сказки, сотни две цыганских ребятишек облепили нашего фотографа Евгения До- манского и совершенно не давали ему работать. Приходилось прибегать к цыганским хитростям: один из нас брал в руки незаряженный фотоаппарат и, делая вид, что снимает, уводил за собой всю ватагу. Другой же в это время, пользуясь секундными паузами, фотографировал.

А когда настал вечер, цыгане разожгли костры и устроили нам прекрасный концерт. Пение и пляски продолжались чуть не до рассвета. Совершенно обессиленные, мы уснули в цыганской палатке. А утром нас разбудил странный шум. Мы выглянули наружу и увидели, что весь табор высыпал из своих жилищ и оживленно что-то обсуждает.

Сообразили мы, что к чему, только когда милицейские «Жигули» в сопровождении почетного эскорта из семи машин, начиная с самосвала и кончая армейским вездеходом, увозили нас в Варваровское РОВД города Николаева. Нас, попросту говоря, арестовали. Нашего фотографа без всяких разговоров затолкали в КПЗ, освободив его брюки от ремня, а ботинки от шнурков, а к нам отнеслись с пиететом, снизошли до приватных бесед, продолжавшихся до позднего вечера.

 

Мы узнали о себе немало интересного; было приятно услышать, что мы, например, не находимся во всесоюзном розыске, не являемся особо опасными рецидивистами. Наши удостове- рёния личности никакого впечатления на местного начальника, подцолковника Чабаненко, не произвели. «Что вы мне показываете? — возмутился он.— Да эту печать цыгане в минуту подделают». Потом долго и нудно прослушивались магнитофонные записи. Песни начальнику не понравились. Он поспешил удалиться, дав распоряжение не отпускать нас ни под каким видом. Хорошо, что мы догадались уникальные фотопленки со сценами таборной жизни оставить у цыган. А вдруг бы ему пришла идея просмотреть непроявленный фотоматериал? Что же так напугало подполковника Чабаненко? Мы не думаем, что чутье подвело его, он понимал, что перед ним — не махровые агенты ЦРУ или беглые рецидивисты. Человеческого опыта ему не занимать, и физиономист 6н хороший. Тогда что же? Ведь не праздного любопытства ради прослушивал он наши записи.

 

Нет, не фольклор интересовал его, а то, что говорят цыгане о порядках на подведомственной ему территории. А цыгане говорили о произволе, несправедливости, о том, что «скорая помощь» приезжает в табор цосле десятого вызова, и то не всегда, о том, что более двухсот цыганских детей вообще не имеют медицинской помощи.

Подполковника Чабаненко, вероятно, интересовало, как относятся цыганские женщины к тому, что их, с грудными детьми, держат в отделении милиции до тех пор, пока не уйдет последний рейсовый автобус на Карловку, и они вынуждены тридцать верст шагать пешком. Он прав, этот начальник, подобных историй, да еще и похлестче, мы наслушались в таборе предостаточно.

 

На следующий день мы вернулись в табор, и цыгане встретили нас понимающе и сочувственно. Но «милая шутка» удельного князька возымела действие: никто больше песен не пел и сказок не рассказывал. «Вы уедете, ребята,— сказал барон,— а нам еще здесь жить». Работа по собиранию цыганского фольклора была сорвана.

Когда мы впервые увидели барона Тиму Виноградова, его лицо нам показалось знакомым. И, только вглядевшись, мы поняли: глаза! — они очень напоминали глаза деда Фины, такие же глубокие, шоколадного цвета, будто покрытые патиной, живые и горящие. Вот он садится по-турецки на ковер, сминает пальцами сигарету, лукаво улыбается и начинает говорить сказку — неторопливо, размеренно, приковывая к себе внимание. Время от времени он тычет пальцами в микрофон и восклицает: «Только чтобы все точно написали!» — словно магнитофон в состоянии отредактировать его речь.

Заботится старик о цыганской сказке и песне, знает, что не так много осталось среди цыган людей, которые ее знают. Характерная деталь: балладное пение кэлдэраров сопровождает красочная жестикуляция. Кэлдэрарские баллады сюжет- ны, действия, в них происходящие, передаются мимикой и жестами. Если в песне цыганка достает ведро воды, если рубят дерево, исполнитель жестами показывает это. Дед Тима был прекрасным актером. Для пущей убедительности он вставлял в рассказ бытовые детали, эпизоды из реальной жизни табора. Так устанавливалось взаимопонимание. В каждой сказке, которую он говорил, главный герой — цыган — требовал от царя письменного подтверждения своих прав. В этих случаях Тима грозно сдвигал брови и решительно произносил: «Пиши договор!» Поначалу это вызывало у нас улыбку, но потом, привыкнув к его манере, мы поняли: все имеет жизненную основу. Ведь кэлдэрарские ремесленники, подряжаясь на работу, вступали в договорные отношения. Это отразилось и в фольклоре.

 

Фольклор, как и язык цыган, складывался веками. Соприкасаясь с различными народами, цыгане заимствовали из чужеродного фольклора те элементы, которые приходились им по душе, были близки. Это вовсе не означает, что цыганский фольклор состоит из одних заимствований. Много в нем и сугубо национального. Даже те элементы, которые были заимствованы цыганами, своеобразно трансформировались в их сознании.

«Вдруг видит цыган: навстречу ему старичок идет — росточка невысокого, борода до локтей, сам в черный кафтан одет, веревкой подпоясанный».

Так обычно рассказываются сказки, повествующие о лесовом хозяине. Как и русский леший, этот персонаж цыганской демонологии вершит свою власть в лесу. Захочет — так запутает человека, в такую чащу его заведет, что и не выбраться. Но вот что удивительно: у цыган этот персонаж имеет облик реального человека, а не какого-то фантастического существа. Почему так произошло? По не совсем понятным причинам образ лесового хозяина в сознании цыган переплелся с образом Николая Угодника. Их языческое мировосприятие наделяет православного святого несвойственными ему функциями. Подобное явление можно найти и у русских, но у цыган оно, вероятно, имеет более глубокие корни. Обратите внимание — совпадают даже портреты. Как ведет себя лесо- вой хозяин (он же — Николай Угодник) в тех случаях, когда хочет употребить свою власть?

«И тут,— читаем в одной из цыганских сказок,— лесовик стал расти, расти, выше берез вырос, а потом захохотал, захлопал в ладоши и пошел через лес».

 

У цыган существует множество способов задабривания лесового хозяина. От него можно откупиться серебряными деньгами, его неплохо бы как следует накормить, а еще лучше — спеть для него красивую песню. Любит лесовой хозяин цыганские песни! Если и это не помогает, можно обойтись с ним иначе: отругать его, это один из способов избавиться от лесовика. Лесовой хозяин не любит бранных слов, уходит.

 

Есть в фольклоре цыган и такой персонаж, как домовой. Понятное дело, он придуман не цыганами. Образ домового присущ мировому фольклору вообще, но у цыган он как бы раздваивается: с одной стороны — это обычный домовой, а с другой — это дворовой хозяин, покровитель домашних животных. Нередко в этой своей ипостаси домовой обретает обличье зверька ласки.

 

Почему цыгане считают ласку покровительницей домашних животных? На этот вопрос трудно дать определенный ответ. У многих народов, занимавшихся земледелием, л^ска или горностай считались священными зверьками. Ласка отождествлялась с домовым (но не с дворовым). Выставлять в сенях съестное и блюдечко с молоком для домового реально означало приманивать ласку. Дело в том, что животные семейства куньих являются заклятыми врагами мышей и крыс. Здесь ласка дает фору целой кошачьей стае. Вспомним, что одна из причуд домового — его страсть бренчать посудой и опрокидывать горшки. Действительно, во время ночной охоты ласка устраивает в кладовых и амбарах настоящий погром. Однако реальная польза от них значительно перекрывает ущерб от всяких мелких неприятностей. Поэтому в старину у русских считалось преступлением убить ласку или горностая. Позднее этих животных погубил их ценный мех. Кроме того, им приписывали «грехи» их более крупных сородичей, например, хорьков, которые отнюдь не прочь полакомиться домашней птицей. Так или иначе, на смену ласкам в доме сельских жителей пришли обычные кошки, а домовые остались лишь в быличках и сказках.

 

Однако какой реальный прок от ласки был цыганам?

Может, культ поклонения этому животному перенят от других народов. Не исключено, что он был взят потому, что напоминал какой-то древний индийский культ. Иногда домовой становится оборотнем и принимает обличье какого-либо человека, вводя людей в заблуждение. У сибирских цыган домовых принято называть Антипка Беспятый и Акулька Кривая.

 

К оригинальным персонажам цыганского фольклора можно отнести так называемых спорников. Это маленькие человечки, дети, мальчик и девочка. Одеты спорники в голубые штанишки и красные рубашечки навыпуск, подпоясанные расшитыми кушаками. Спорники — заядлые модники, их любимое занятие — сидеть перед зеркалом и заниматься своим туалетом. Неизменные атрибуты спорников — пудра, помада, расческа, гребешки. Само присутствие спорников в шатре или в доме приносит их хозяевам неслыханную удачу. Спорники не выносят неуважительного к ним отношения, грубости, бранных слов. В этом случае они покидают своих хозяев, а вместе с ними уходит и удача. Можно сказать, что, в известной мере, спорники — символ некоей награды за доброту и за перенесенные в жизни страдания.

 

В цыганском фольклоре есть огромное количество самых разнообразных сказок, легенд, быличек, действующие персонажи которых — оживающие покойники. Почему эти персонажи столь популярны у цыган? Это самым тесным образом связано с их мировоззрением. Однажды мы разговорились с одной старой цыганкой.

 

И вот что она поведала:

«У покойника душа жива! Ведь как по божьему предписанию дано человеку? — тюрьма, суд и начальство. Как в этой жизни, так и в той. Когда человек умирает, то он шесть недель как бы под следствием сидит: судьба его не определена. И вот ждет человек сорок дней своего суда. А когда наступит сороковой день, приходит суд божеский и выясняет, куда его душе отправляться следует. Ежели он простой человек, ежели покаялся перед смертью своей, то, считай, от него половина грехов уйдет, а ежели человек не покается в грехах своих, то душу его черту отдают, и будет это для человека хуже всякой казни. На этом свете как? Натворил дел много — за это осудят, и страдания принимает человек, а если мало сделал — пострадаешь мало. Вот и на том свете так же. Бывает, что и ошибаются, конечно, но Бог разберется и в огонь сразу никого не бросит. И на земле ведь пересуды бывают Вот как душа человека устроена! А когда умирает человек не своей смертью и его не отпевают, он чудится. Не принимают его в другую жизнь, отворачивается Бог от него, ангел уходит, и властелином его черт становится. Каждую ночь черт по покойнику колесом катается, каждую ночь мучает его. Вот и ходит человек неотпетый по ночам, страдает: из этой жизни он ушел, а в ту жизнь войти не может. Когда покойник чудится, надо дорогу перебежать или канаву перейти, иначе он тебя догонит. Ни пешему, ни конному от покойника не убежать. Все время он будет за тобой гнаться и стращать тебя. А вот через дорогу или через канаву покойник не пойдет. Не знаешь этого — будешь наказан. А пуще всего не любят покойники пуха и перьев, мучаются они от этого. Тяжело человеку умирать на перьях, оттого перья и считаются верным средством от нечистой силы. И если покойник пойдет на табор, надо огонь разжечь да пух и перо в него бросить. Начнет перо гореть — сразу убежит покойник...»

Такова «философская» подоплека цыганских сказок о покойниках. Как видим, произошло своеобразное напластование языческих и христианских воззрений. Из сказок мы узнаем о всевозможных «верных средствах» от нечистой силы. Мирно уживаются христианские (кресты на воротах и дверях, молитвы, крестные знамения, иконы) и языческие (хомут над дверью, осиновый кол в могилу, дороги и канавы) «средства». Покойник не сможет подойти к тебе, если ты пятишься от него, глядя ему в глаза. Магическая сила перьев, как убеждают цыгане, заключена в том, что отдельные лучики образуют со стеблем пера крест.

 

Сказки и легенды об оживающих мертвецах создаются цыганами и в наше время. Одна из легенд широко бытует среди цыган Ленинградской области. Она связана с Великой Отечественной войной. Фактическая основа ее такова. В 1941 году в Гатчинском лесу, в районе Пулкова, Горелова, Красного Села, фашисты взяли в плен огромный цыганский табор (около 20 семей, приблизительно 700 человек). Мужчин заставили рыть траншею, а женщин — петь и плясать. После концерта весь табор был расстрелян, людей сбросили в эту траншею и наскоро забросали землей. Убитыми оказались не все, и потому из-под земли долго раздавались стоны раненых. Тогда фашисты пригнали танк и гусеницами «отутюжили» траншею. Лишь после этого стоны прекратились. По окончании войны, как рассказывают цыгане, все таборы, останавливавшиеся в этих местах, сталкивались с загадочным явлением: с заходом солнца в лесу раздавалось цыганское пение. Старожилы этих мест якобы признавали знакомые голоса расстрелянных цыган, среди которых были известные в цыганской среде исполнители.

 

Отчего цыгане наполнили свой фольклор всякой нечистой силой, в том числе оживающими мертвецами? Одна из причин этого явления — условия бытования цыганской былинки, то есть ежедневные сборы у костра, затягивающиеся до рассвета, и ритуальные ночные бдения возле покойника накануне его отпевания. Можно сказать, что сама жизнь подсказывала тему. Покойник в быличках приходит либо в полночь, либо в полдень. Ночные покойники, как и любая другая нечистая сила, боятся третьих утренних петухов, прокричат они — исчезает видение. Этому тоже можно найти реальное объяснение. Дело в том, что ночью подойник является человеку во сне, петухи кричат и будят его, отгоняют сон, а с ним и призраков. Как правило, видеть покойника — не к добру.

 

В фольклоре многих народов оживающий мертвец становится вампиром. Но в сказках цыган покойник редко выступает в подобной роли. Цыганские сказки более реалистичны. Чаще всего цыганские покойники — это недавно погибшие или умершие родственники. Зло от них только в том, что они изводят своих близких. Но иногда покойник в быличках творит и добрые дела — помогает найти кратчайший путь к цели, спасает от преследования, предупреждает об опасности. Концовка всех цыганских сказок о покойниках одинакова: «хорошего» покойника отпевают по христианскому обряду и хоронят, а «плохому» — забивают в могилу осиновый кол, чтобы он не вставал.

 

По цыганскому поверью, как полдень, так и полночь в равной мере считаются временем разгула нечистой силы. Кстати говоря, полдень для цыган — некий рубеж, до которого имеет силу дурной сон, приснившийся в ночь на воскресенье, понедельник и вторник. Такой сон может «сбыться» только до полудня. Сны же, приснившиеся в ночь на другие дни недели, имеют силу в течение всего дня. Сказок про дневных оживающих покойников намного меньше. Все они мрачны и трагичны. Дневной покойник не знает пощады даже к самым близким людям.

 

О таких персонажах цыганского фольклора, как русалки, мы уже говорили. К сказанному можно добавить только то, что русалки бывают речные, полевые, лесные и пещерные. Есть и легенда о том, как они появились на свет. В ней говорится, что жили на свете три сестры, и никак не могли они выйти замуж. Тогда пошли они на лесную поляну, где под высоким дубом сидела старуха-вещунья. Она-то и предсказала им судьбу.

 

«Пусть старшая сестра ко мне подойдет»,— приказала старуха. Подходит старшая сестра и спрашивает: «Скажи, бабушка, что мне судьбой назначено?» — «У тебя, милая, на роду написано свой век в пещере провести, твоя судьба стать женой пещерного колдуна. Будешь ты связана с человеком нечистым, станет он тебя водить по своему царству, свои богатства показывать. Очень богат этот человек, богаче его никого нет на всей земле. Да только не увидишь ты больше света белого. К этому и приготовься».— «А как же сестры мои?» — взмолилась старшая сестра. «Забудь о них, милая, больше ты их не увидишь».— «Э, нет, старая колдунья! — рассердилась цыганка.— Не будет по-твоему. Не пойду я в пещеру, не стану женой пещерного колдуна, не хочу я с сестрами своими да с белым светом разлучаться».— «Как знаешь, только смотри, не простит тебя пещерный колдун, накажет тебя».— «Пусть будет что будет»,— сказала старшая сестра и пошла прочь от дуба. Подходит к колдунье средняя сестра: «Скажи, бабушка, а какая мне в жизни судьба предназначена?» — «А у тебя такая судьба, милая: быть тебе женой лесного человека. Пойдешь ты в лес, а он уже тебя ждать будет. Нет никого на свете сильнее лесного человека. Если уж он полюбит кого, так сделает этого человека счастливым, но если его прогневить, то не жди добра. Будет он тебя по лесам водить, от глаза людского хоронить, о жизни лесной рассказывать. Только звери и птицы будут твоими друзьями, а от людей тебе придется подальше держаться».— «А как же сестры мои?» — «Позабудь о сестрах, доченька. Что поделаешь, раз судьба такая?» — «Не бывать тому, старая колдунья! — рассердилась средняя сестра.— Не будет по-твоему, не стану я жить с лесным человеком!» — «Зря судьбе своей перечишь, доченька, бойся лесного человека прогневить, накажет он тебя за слова такие».— «Пусть будет что будет»,— сказала средняя сестра и пошла прочь от дуба. Подходит к колдунье младшая сестра: «А мне какая судьба, бабушка? Только всю правду скажи, не таи ничего».— «А твоя судьба вот какая,— ответила колдунья.— Пойдешь ты к морю, сядешь на берег и будешь ждать. Поднимется море, и выйдет на берег морской царь со своими двенадцатью сыновьями. Так вот, милая, судьба твоя жить у этого морского царя. Море твоим домом станет, доченька. Все богатства морские твоими будут, да только не увидишь ты людей больше, одни мертвые будут в твой дом з&- ходить. А с ними какой разговор?» Вздохнула младшая сёстра: «Ну что ric, бабушка, раз судьба такая, что делать? От судьбы ведь не скроешься. Пусть будет что будет».

 

За то, что ослушались, старшие сестры превратились в русалок, а младшая стала морской царевной. Так и появились, по цыганскому поверью, на свете русалки. Они не имеют отношения к утопленницам, наложившим на себя руки. Русалки для цыган — персонаж более сказочный, нежели реальный, потому-то о них быличек не так много.

 

О чертях в цыганском фольклоре разговор особый. Как ни покажется странным, такой суеверный народ, как цыгане, не испытывает никакого трепета перед этим воплощением зла. Очевидно, цыгане верят в более реалистические символы. С чертом же они ведут себя порой просто панибратски. Как и в фольклоре других народов, черт в цыганских сказках тот персонаж, единоборство с которым требует смелости, удали, ловкости, хитрости и смекалки. В этой борьбе неизменно побеждает человек. Пожалуй, единственно, в чем проявляется «уважение» к черту,— то, как его называют цыгане некоторых этногрупп. Дело в том, что по цыганскому поверью в разговоре слово «черт» произносить нельзя, иначе он может появиться и принести беду. Поэтому они называют его Мануш Лоло, то есть Человек Красный. Что значит такое странное словосочетание? Цыгане объяснили нам так: черт всегда появляется в отблесках огня, красные блики пламени отражаются на его лице и окрашивают его в красный цвет — отсюда и название.

 

Однажды, когда мы отправились в одну из наших многочисленных экспедиций, в одном купе с нами оказались две пожилые цыганки. Они, конечно, не подозревали, чем мы занимаемся. Сдержанно поздоровавшись, цыганки стали разговаривать между собой, не обращая на нас никакого внимания. Тогда мы достали пленку с записями цыганского фольклора и стали прокручивать ее, словно бы проверяя готовность аппаратуры к работе. Зазвучала цыганская речь. Наши соседки разом прекратили беседу и насторожились. «Откуда это у вас?» — спросила одна из них с заметным акцентом. И тут мы заговорили с ней по-цыгански. Скованность исчезла. Прослушав пару сказок, женщины стали обсуждать услышанное. «Так вы, наверное, тоже знаете цыганские сказки?» — спросили мы у них. Одна из женщин улыбнулась. Мы мгновенно поставили чистую кассету и нажали кнопку записи.

 

«Жила в одной деревне колдунья. Все боялись ее, потому что много вреда она людям делала. Никто не мог на нее управу найти. А все потому, что никто не знал, в чем ее сила заключалась. Вот однажды в ту деревню цыганский табор прикатил. Дело к зиме было. Стали цыгане в дома проситься: зимой-то они не кочевали — холодно. Добрые люди принимали их, помогали чем могли. И надо было тому случиться, что попал один молодой цыган в дом этой колдуньи. Чем понравился ей молодой цыган — сказать не могу, но только пустила она его в дом, сказав: « Ночуй одну ночь и уходи своей дорогой». Как узнали люди в деревне, что цыган у колдуньи остановился, стали его отговаривать. «Зачем,— говорят,— парень, на свою голову беду ищешь?» А тот отвечает: « Не бывать тому на свете, чтобы цыган какой-то ведьмы испугался».— «Ну, как знаешь, парень». Настала ночь. Завернулся цыган в перину и притворился, будто заснул. Вдруг слышит — словно поросенок хрюкает: «Чух-чух, чух-чух!» Открыл глаза цыган и видит: колдунья вокруг него вертится. Повертелась, повертелась, а потом в печку прыгнула и через трубу улетела. Вскочил цыган и на крыльцо. Притаился, ждет, что дальше будет. Тем временем ведьма слетела на землю, воткнула в ряд двенадцать ножей, прошла через них и сразу же обернулась собакой — злющей-презлющей. Залаяла собака и прочь со двора побежала. Смекнул тут цыган, в чем сила колдовская этой ведьмы. Выскочил он поскорей на двор, вытащил из земли все двенадцать ножей и припрятал. Наутро воротилась собака: лает, воет, ножи ищет, хочет обратно человеческий вид принять, да не может. А цыган и говорит ей: «Много ты горя людям сделала, словно злая собака была ты для них, вот и оставайся собакой навек».

 

Всю ночь мы записывали сказки. Уставала одна цыганка, ее сменяла другая. Мы вспомнили этот эпизод в связи со сказкой о ведьме. Удивительное дело: цыгане, которых окружающие постоянно преследовали за их мнимую связь с нечистой силой и за колдовство, сами испытывают суеверный страх перед колдунами и ведьмами. Кстати, в роли колдуна или ведьмы, как правило, выступают нецыгане. Колдовской силой награждаются люди другой национальности. Дидактический смысл цыганской сказки о колдунах заключен в том, что она учит человека бороться с колдовскими силами. Расплата за причастность к колдовству — утрата жизненных радостей. Но разве можно отнять эти радости у цыгана!

 

В одной сказке говорится о том, что к колдуну обратилась за помощью молодая цыганка, у которой сбежал муж, оставив на ее руках кучу малых детей.

 

«Сошел колдун с печки, достал большую книгу, полистал ее и говорит цыганке: «Разрежь палец безымянный, дай мне крови своей. А потом должна ты будешь отречься от солнца, от земли и от воды. Будет твоею душою нечистая сила владеть. Тогда только получишь ты обратно своего мужа. Выйдем мы с тобой в полночь, и я покажу тебе все твое прошлое, настоящее и будущее». Отшатнулась цыганка, бросилась к дверям и крикнула: «Да будь ты проклят снизу и доверху. Ишь чего захотел, проклятый! Чтобы я отреклась когда-нибудь от солнышка красного, от земли и воды? Не бывать этому никогда!» Вернулась цыганка в табор и зареклась с той поры к колдунам ходить».

 

Извечный сюжет мирового фольклора, на котором строится бесчисленное множество сказок и быличек,— случайно свалившееся богатство. Не надо усматривать в этом выражение стремления к праздной, сытой жизни, скорее наоборот: нечаянное богатство — это награда добрым людям за пережитые горе и страдание, символ надежды на изменение жизни к лучшему. Потому-то в фольклоре цыган так много сюжетов о явленых кладах.

 

Нравственная подоплека этих сказок очевидна: клад дается в руки только хорошему человеку. Если же он явился человеку с дурной репутацией, взять его тот не сможет. Клад поманит его и исчезнет. Важным персонажем в сказках о кладах является так называемый «вестник» клада. Им может быть какое-либо животное, например рыжая лошадь или собака. Но цыганскому поверью, если ударить «вестника» кнутом, он рассыплется на золотые монеты. В роли «вестника» может выступить волшебный цветок. У кэлдэраров роль «вестника» клада играет так называемая «комара» — огонек, загорающийся на том месте, где зарыт клад. Этот огонек, по мере приближения к нему, разрастается, меняет цвет, приобретает причудливые устрашающие формы. Нужно подойти к этому огоньку и прикрыть его своей одеждой. Тогда клад дается в руки. Плохого человека «комара» метит — обжигает ему лицо и руки, оставляет клеймо на всю жизнь. Помимо «вестников» клада есть в сказках и хозяин клада. Это — призрак человека, некогда зарывшего клад. Он не всегда является тому, кому хочет отдать свои сокровища, иногда он дает о себе знать лишь голосом, предупреждая, отпугивая, в конечном счете испытывая, насколько нравственный человек его избранник.

 

До сих пор мы вели речь о тех персонажах цыганской сказки, которые, как правило, знакомы нам по фольклору разных народов мира. Но есть и исключительно цыганские персонажи. У них цыганские имена, и, в известной степени, они принадлежат цыганскому эпосу.

 

Вайда и Ружа

 

Здесь прежде всего надо сказать о таких героях, как Вайда и Ружа. Сказки на сюжет о Вайде и Руже бытуют у цыган разных этногрупп. Собственно говоря, Вайда — даже не имя, а, скорее, кличка. Так называют цыгане своих предводителей. И не случайно в сказках разных этногрупп этот персонаж выступает под разными именами: у русских цыган его иногда называют Демоном или Бэнгом (Чертом), у крымских цыган — Ек-опре-дюняс (Единственный в мире). Неизменным остается только имя главной героини — Ружа.

 

Цыганологи считают, что сюжет о Вайде и Руже возник у венгерских цыган — ловаров. Так или иначе, но этот сюжет пришелся по душе всем цыганам и быстро распространился по свету. В сказке о Вайде и Руже содержится история любви богатыря Вайды к красавице Руже, которую тот похищает из табора, совершая подвиги во имя любви. Как и полагается в эпическом произведении, разворачивается подробная картина жизни героев, их родителей. В ряде вариантов концовка сказки романтически-печальна. Вайда взял в свой дом молодую жену, но свекровь невзлюбила ее и, улучив момент, когда Вайды не было дома, накормила невестку мясом ядовитой змеи.

 

«Пошла Ружа Вайду встречать, подошла к воротам и только за ограду перешла, как превратилась в рябину — кусты, букеты. Воротился Вайда домой, смотрит — нет Ружи. «Где жена моя?» — спрашивает он у матери. «Она,— отвечает мать,—пошла тебя встречать». Подошел Вайда к воротам, смотрит — что такое? Сколько раз ездил — не было рябины, а сейчас стоит. «Эх,— вздохнул Вайда,— отломаю-ка веточку рябины да отнесу жене своей Руженьке». А рябина отвечает ему человеческим голосом: «Мой молодой муж Вайда, не ломай ты мои кости». Испугался Вайда, руки к рябине протянул и превратился в дуб раскидистый. Заржал конь Вайды Самуйла, вскинулся на дыбы и обернулся вереском. Упало седло на землю и стало калиною. Отец и мать ждут, когда вернутся сын с невесткою. Нет их. Стали искать. Подошел отец к воротам и удивился: «Я на этом месте постарел. Никогда здесь не росло ничего, а теперь смотри, жена: вот дуб и рябина стоят, вереск и калина рядом». Посмотрел отец на все это и понял, что за беда на его голову свалилась. Что делать? Невестка погибла, сын погиб. Дают весть Ружиным родителям. Понаехали цыгане, устроили цыганский суд. Не хотела свекровь сознаваться, да только перед цыганской клятвой не выдержала, рассказала обо всем: как змею поймала, как накормила Ружу ею и что после этого приключилось. Привязали цыгане свекровь к лошадиному хвосту, хлестнули лошадь кнутом и пустили в чисто поле. Ничего от злодейки не осталось. Так и стоят с тех пор у ворот: рябина — Ружа, дуб — Вайда, вереск — конь Самуйла и калина — седло цыганское».

 

В фольклоре разных этногрупп встречаются только ему присущие персонажи. Так, у кэлдэраров есть сказка, где главными действующими лицами выступают Бусуек и Тыми- нок — герои, имена которых происходят от названия растений — базилика и тимьяна. Там, где ступает нога этих героев, вырастают цветы. В сказке про Илифу и Адила речь идет о божьих крестниках, которые никак не могут связать свою судьбу. Интересными персонажами кэлдэрарских сказок являются помощники главного героя» способствующие тому, чтобы он в своих странствиях достиг желаемой цели. Имена этих помощников совпадают с названиями дней недели Тэтради (среда), Параштуйи (пятница) и Курко (воскресенье). Первые два персонажа — старые женщины, а третий — старик. Все они братья и сестры. Особенно колоритна фигура Курко. Он самый старый из всех и наиболее осведомленный. Все живое в мире платит ему дань — и звери и птицы. Своеобразен внешний вид Курко, он — горький пьяница, носит поношенную и заляпанную одежду, его лицо покрыто синяками и ссадинами. Словом, он полностью оправдывает свое имя: главное в его жизни — погулять, повеселиться.

 

Особого внимания заслуживает вопрос о заимствованиях в цыганском фольклоре. Вопрос этот достаточно деликатный. Ведь иногда доводится слышать, будто цыганский фольклор представляет собой (чуть ли не полностью) совокупность заимствованных элементов. Все сказанное ранее, на наш взгляд, достаточно убедительно свидетельствует об обратном.

 

Фольклор — универсален. Тому есть много подтверждений. Даже у африканских народов есть сюжет, напоминающий сюжет русской сказки о Морозко. Взаимовлияние культур — процесс настолько сложный, что сводить все к примитивному заимствованию просто ненаучно.

 

И тем не менее некоторые примеры заимствований привести можно. Так, в фольклоре венгерских цыган порой встречается такой характерный персонаж венгерского фольклора, как «старуха с железным носом» — аналог русской Бабы Яги. До сих пор у европейских цыган бытуют авантюрные истории о короле Брунсвиге (или Брунслике) — герое немецких лубочных рассказов. Вообще у цыган заметна какая- то страсть к лубочным сказкам и легендам.

 

Нас не покидает мысль, что в цыганской сказке «Богатырь Гувалик и красавица Велевума» трансформировались сюжеты некоторых мифов Древней Греции. В самом деле: тут и состязание с амазонками, и некая «островная» волшебница, загоревшаяся пламенной любовью к главному герою, которую тот отверг, и сражение с тигром. Невольно вспоминаются знакомые сюжеты. Кстати сказать, вызывает ассоциации и имя отца главного героя — Гувака. Слишком много совпадений, чтобы они могли быть случайными. Но о прямом заимствовании не может быть и речи. Цыгане, безусловно, древнегреческих мифов не знали. Вероятно, заимствование было многоступенчатым. На последней «ступеньке» было какое-то произведение русского лубка.

 

Очень распространены в цыганской сказке всякого рода змееборческие мотивы. Вот уж где разгулялась народная фантазия! Сказочные змеи — воплощение зла и несправедливости, причем отнюдь не абстрактной. Так, в кэлдэрарских сказках змееборческие сюжеты отражают извечную борьбу балканских народов против турецкого ига. Змеи в них — предводители турецких армий, не случайно они нередко теряют свои бесчисленные головы и принимают человеческое обличье. Тема борьбы за счастье и справедливость порой рождает удивительные по красоте образы. Например, главным героем одной из кэлдэрарских сказок становится цыпленок, родившийся из слез матери, потерявшей всех своих детей.

 

Соотношение элементов, традиционных для фольклора всех народов, и элементов самобытных и составляет суть цыганского фольклора. Потому-то мы так много места уделили его характерным деталям, тонкостям, оригинальным сюжетным поворотам. Казалось бы, как еще можно видоизменить сюжет, тысячекратно повторенный в огромном количестве сказок? Но вот поди же... Уж и не упомнить, сколько есть различных способов оживления главного героя в сказках разных народов мира. А у кэлдэраров возникла своя версия:

 

«Лежит себе мальчик под деревом мертвый. А на этом дереве вороны со всего света устроили собрание. Собрались и каркают между собой. Вот французская ворона говорит: «Ой, у нас во Франции костюмы красивые, продукты дешевые». А другая ворона, китайская, хвалится: «А у нас золото, шелк красивый». А наша молдавская ворона говорит: «У вас есть то, что у всех есть, а у нас есть то, чего ни у кого нет». «А что у вас есть?» — стали все спрашивать. «Эх,— говорит,— если б вы только знали! Мальчик трех дней от роду, красивый, а ему голову отрубили. А он сам — богатырь». «Ты врешь!» — не поверили вороны. «Да вот, идите и сами смотрите». Спустились вороны на землю и смотрят на мальчика. Тогда говорит американская ворона: «Так его же можно вылечить!» «А как?» — говорит наша ворона. «Давайте пойдем в лес, срубим себе дубинки и будем драться. Ты ударь меня, а я тебя. Разобьем мы себе головы, пойдет кровь. Надо взять перо с крыла, приставить голову к телу и помазать мальчика нашей кровью. И тогда он будет еще красивее, чем был». Пошли они в лес, сделали себе дубины, подрались как следует, головы себе поразбивали, обваляли перышко в крови своей и помазали ею мальчика. Тот вскочил...»

 

Подобными живописными деталями полнится цыганская сказка, они во многом определяют ее красоту и самобытность.

 

Заканчивая разговор о цыганской сказке, расскажем о двух романтических легендах. Они были записаны нами с интервалом чуть ли не в двадцать лет. Первая — у русских цыган, а вторая — у кэлдэраров, в первой воплощен символ цыганского горя, а во второй — символ счастья. Но по сути своей это одна и та же легенда. В обоих случаях символом оказывается волшебная птица, приносящая несчастье или счастье.

 

Легенда русских цыган о ночной птице

 

«Давно это было. Кочевал по свету цыганский табор, и когда встречался с другим табором, то часто между цыганами стычки происходили. А все из-за вожака. Как он скажет, так и будет. Случалось, убивали цыгане друг друга ни за что ни про что. Вражда возникала между таборами. И был в этом таборе один цыган. Не мог он на все это смотреть равнодушно и однажды решил прекратить вражду. Пошел он к вожаку табора и сказал: «Зачем братьев убиваем? Неужели мирно жить не можем?» «У каждого табора своя дорога, все должны по своей дороге ехать, и нельзя дорогам пересекаться, иначе несчастье будет»,— ответил ему вожак. «Почему ты так думаешь, баро?» — спросил цыган у вожака, но тот ничего ему не ответил. Убежал тогда цыган из табора, пошел к другим цыганам. «Чей ты, морэ, какого племени?» — принялись расспрашивать его в другом таборе. «Так и так, так и так,— рассказал он о себе,— хочу узнать я, откуда у нас вражда идет, почему мы братьев убиваем». Не стали отвечать ему цыгане. Ненавидели они племя злого вожака. Много слез они пролили из-за этого племени. Но не тронули они чудака-цыгана, только выгнали его из табора. Много еще таборов обошел цыган, но нигде его не слушали, нигде не мог он сыскать ответа, отовсюду изгоняли его. Тогда зажил этот цыган один в лесу, а когда умер, превратилась его душа в черную ночную птицу. Добрым он был смолоду, а как в лесу одиноко зажил, опустела его душа, жестокой стала, злобой наполнилась. Начал он после смерти мстить. Крикнет птица ночная, и тотчас умирает кто-то...»

 

Так начинается легенда русских цыган о ночной птице, приносящей несчастье. А вот начало легенды кэлдэраров о птице счастья:

 

«Есть такая волшебная птица, только к цыганам она прилетает, только цыганам она помогает в беде и горе. Днем эта птица летает по лесам и степям, а когда ночь настает, превращается птица в красивую цыганку — молодую и стройную. Собирает она цыган, песни им поет, разные истории рассказывает. А еще говорит, как жить цыганам. Сначала цыгане не знали, что она — птица, но та сама рассказала им свою историю. Была она раньше прекрасной девушкой. Но жила в ее таборе злая колдунья. Из зависти к красоте и доброте девушки превратила колдунья красавицу в куницу. Долго бегала куница следом за цыганскими повозками, пока наконец не повстречалась ей добрая колдунья. Рассказала куница колдунье свою историю, а та ей говорит: «Не в моих силах сделать тебя вновь человеком. Но я могу тебе помочь. Сделаю я тебя доброй феей. Днем ты будешь птицей летать по свету, а ночью к тебе будет возвращаться человеческий облик. Будешь ты приходить к цыганам, разговаривать с ними и помогать им в трудную минуту».

 

Как видим, глубинный смысл легенд один и тот же: исстрадавшаяся душа не нашедшего справедливости цыгана превратилась в птицу, стала мстить вожаку, погубила сначала его внука, затем сына, а потом и его самого. И хотя в легендах рассказывается о прошлом человека, в ночной птице видится символ и возможных будущих страданий. Здесь, пожалуй, яснее всего проступает суть цыганской философии, которая может быть выражена в словах: «Человек от человека живет, человек от человека страдает». В противовес этой, на первый взгляд, жестокой истине цыганами придуман образ птицы счастья, воплощающий иную концепцию бытия, иную истину. Эта птица — цыганская по самой сути своей. Она понимает цыган, она справедлива, она возникает в тот момент, когда крах кажется неизбежным, когда жизнь становится безысходной, когда смерть представляется лучшим средством избавления от страданий. Она появляется и круто поворачивает судьбу, как бы подхватывает на краю пропасти. Наивно? Быть может. Но, наверное, есть смысл посмотреть на эти легенды сквозь призму многовековых страданий цыганского народа.

 

 

ффф1

 

К содержанию книги: Ефим Друц и Алексей Гесслер - очерки о цыганах

 

 

 

Последние добавления:

 

Плейстоцен - четвертичный период

 

Давиташвили. Причины вымирания организмов

 

Лео Габуния. Вымирание древних рептилий и млекопитающих

 

ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

 

Николай Михайлович Сибирцев