Александр Михайлович Шумлянский

Смотрите также:

1748 - 1795

Александр Михайлович Шумлянский принадлежит к числу выдающихся русских ученых конца 18 века. Врач по образованию и по роду своей деятельности, он по праву может быть назван основоположником отечественной гистологии и одним из самых замечательных гистологов своего времени. Ему принадлежит классическое исследование по микроскопическому строению почки, далеко превзошедшее все, что было до него известно по этому вопросу в мировой науке. Однако до недавнего времени имя и труды А. М. Шумлянского оставались незаслуженно забытыми, а честь сделанных им открытий приписывалась как в иностранной, так и в русской литературе иностранным ученым.

Жизнь А. М. Шумлянского сложилась трагически. Закончив образование и опубликовав свою замечательную диссертацию, он — выходец из народа — в условиях крепостнической России екатерининской эпохи долго и безуспешно боролся за право заниматься наукой. Лишь под конец своей короткой жизни, когда здоровье его было подорвано и силы иссякли, он получил эту возможность, но умер, не достигнув сорока семи лет. Судьба А. М. Шумлянского с необычайной яркостью рисует тяжелые условия, в которых приходилось жить и работать талантливым представителям русского народа в эпоху царской деспотии.

Александр Михайлович Шумлянский родился в 1748 г. на Украине в селе Малые Будищи, недалеко от Полтавы. Отец его был казаком и имел нижний чин значкового товарища. Сведения о детстве и юности А. М. Шумлянского крайне скудны. Анонимный биограф его, напечатавший в 1812 г. «Краткое жизнеописание Медицины Доктора и Профессора Шумлянского», сообщает, что родители его были очень бедны, но все же обучили сына грамоте и письму. На 11 году он был послан в Киево-Моги- лянскую духовную академию, знаменитую «бурсу», где его материально поддерживал родственник по матери С. Г. Миславский, митрополит киевский и галицкий, который в то время был ректором Киево-Могилянской академии и преподавателем философии. А. М. Шумлянский отлично учился и «по окончании курса словесных наук, философии и богословия» решил, подобно многим другим студентам академии, стать врачом. Однако средств для обучения и переезда в Петербург, где при различных госпиталях было несколько медицинских школ, готовивших лекарей, не было, а получить казенную стипендию было чрезвычайно трудно. По-видимому, А. М. Шумлянский решил накопить денег и, использовав свое отличное знание иностранных языков, добился в 1772 г. места переводчика в архиве Государственной коллегии иностранных дел в Москве. После нескольких месяцев пребывания в Москве А. М. Шумлянский в возрасте двадцати пяти лет в марте 1773 г. поступил в медицинскую школу при Петербургском адмиралтейском госпитале, куда был принят «волонтером» сверх комплекта, т. е. без казенного жалованья и содержания.

Жить и учиться ему пришлось буквально на медные гроши. Насколько тяжелым было материальное положение его семьи, можно видеть из того, что даже значительно позже, в 1783 г., он, находясь за границей, просил одного из своих друзей послать 50 рублей его матери, «которая, быть может, ежечасно умирает от нужды». Вероятно, с целью увеличения своих средств, А. М. Шумлянский, еще работая в Московском архиве, перевел на русский язык сентиментально-нравоучительное произведение немецкого поэта и литератора X. Геллерта «Утешительные рассуждения против немощной и болезненной жизни», изданное в 1783 г. Московским университетом. После трехлетнего обучения «медико-хирургической науке в Государственной адмиралтейской гошпитали на собственном иждивении» А. М. Шумлянский был произведен в сентябре 1776 г. в лекари и оставлен на службе в том же госпитале, но на «подлекарском окладе», т. е. получал около 120 рублей в год. В этой должности он оставался около года.

В те времена в России отсутствовали высшие учебные медицинские заведения для усовершенствования и специализации молодых врачей в различных областях медицины. Поэтому их приходилось посылать за границу. Однако правительство не очень щедро отпускало для этого средства и посылка молодежи за границу часто производилась за счет благотворительности. Так, одна из образованнейших русских женщин того времени кн. Е. Д. Голицына (сестра Антиоха Кантемира) завещала в 1769 г. капитал в 20 ООО рублей для развития в России акушерского дела. На проценты с этого капитала было намечено раз в шесть лет посылать за границу «для акушерскому делу обучения трех природных россиян».

Стипендия Голицыной была предоставлена и А. М. Шумлянскому, который избрал местом своего обучения университет в Страсбурге, куда и уехал в августе 1777 г. Из-за непогоды корабль был вынужден задержаться в Кронштадте, а затем и зазимовать там; А. М. Шумлянский использовал эту зимовку в Кронштадте, чтобы основательно проработать курс анатомии человека под руководством М. М. Тереховского, который состоял тогда лекционным доктором Кронштадтской госпитальной школы. Весною 1778 г. А. М. Шумлянский выехал из Кронштадта и через Германию направился в Страсбург.

Письма А. М. Шумлянского и другие дошедшие до нас документы с несомненностью показывают, что в течение пяти лет своего обучения в Страсбургском университете (с весны 1778 до конца 1782 г.) он с исключительным усердием работал над своим Образованием и проявил себя как в высшей степени одаренный студент. В одной из своих автобиографических записок он говорит по этому поводу следующее: «О приобретенных мною в оной науке (медицине.— Авт.) успехах могу я сослаться на весь Страсбургский университет или на копии из тех аттестатов, которые от оного университета посланы были к его сиятельству князю Д. М. Голицыну и его высокопревосходительству И. И. Бецкому». В ноябре 1782 г. А. М. Шумлянский защитил при Страсбургском университете диссертацию на тему о строении почек человека и позвоночных животных и был удостоен степени доктора наук.

В соответствии с назначением выданной ему голицынской стипендии А. М. Шумлянский посвятил себя главным образом изучению акушерства. Самый выбор им Страсбургского университета был обусловлен хорошей постановкой в этом университете акушерских клиник и преподавания акушерства. Страсбургские акушерские клиники и профессора-акушеры славились на всю Европу. После защиты диссертации А. М. Шумлянский намерен был еще в течение года остаться в Западной Европе для дальнейшей специализации в избранной им области и с этой целью поработать в родовспомогательных учреждениях Англии, Франции, Германии и Австрии. Однако Медицинская коллегия, в ведении которой в те времена находилось все дело медицинского образования и лечебной помощи в России, предоставила А. М. Шумлянскому столь небольшие средства на эту поездку, что их едва могло хватить, как он писал, «на возвращение в Россию прямою дорогою». Помогли друзья-врачи, работавшие в Петербурге и Москве. Они собрали для него некоторую сумму и добились от директора Петербургского воспитательного дома немца Фрезе обещания предоставить А. М. Шумлянскому по его возвращении на родину место преподавателя в школе для повивальных бабок при Воспитательном доме и отпустить ему средства на «вояж» с тем, чтобы он купил для школы в Австрии и Германии ряд учебных пособий. Все же средств у А. М. Шумлянского было так мало, что от поездки в Англию пришлось отказаться, а во Франции задержаться очень недолго. Лишь в Австрии он мог пробыть достаточно долго (около семи месяцев), чтобы поработать в клиниках Вены и прослушать ряд курсов у тамошних видных медиков. После нескольких месяцев пребывания в Германии, где ему пришлось заниматься не наукой, а торговыми операциями по приобретению медицинского инвентаря и учебных пособий для Воспитательного дома, А. М. Шумлянский в конце марта 1784 г. вернулся на родину, в Петербург.

Внешне он был встречен здесь приветливо: «Что принадлежит до наших старейшин, все принимают меня с отменною лаской и, кажется, друг перед другом стараются мне пособить... Естьли словам каждого верить, то мне без места не жить. Одна для меня трудность, выбрать оное по моей склонности»,— писал А. М. Шумлянский одному из своих друзей Но понадобилось очень немного времени, чтобы ученый, который в апреле 1784 г. писал—«не могу еще проникнуть в их политику», достаточно правильно разобрался в ней. А она заключалась в том, что, не имея возможности прямо игнорировать врача и ученого, о выдающихся достоинствах которого было уже широко известно, его обманывали пустыми обещаниями и начали сплетать вокруг него сеть интриг, чтобы не допустить его к занятию какого бы то ни было подходящего для него места. Эта политика систематически проводилась в отношении всех более или менее выдающихся русских ученых врачей. Всем им противостояла бюрократическая стена врачей-немцев, захвативших в свои руки при поддержке Екатерины II и ее правительства все наиболее влиятельные административные медицинские посты и почти все преподавательские должности в медицинских школах Петербурга и Москвы. Они старались утвердить свое господство и всячески препятствовали продвижению русских врачей. Характеристика, данная Герценом более позднему поколению немецких реак- ционеров-бюрократов, может быть полностью применена и ко времени Шумлянского: «Немецкая партия не представляла цивилизацию, а русская невежество... Немцы, со своей стороны, были далеки от изображения собою прогресса; без всякой связи со страною, которую они не трудились изучать и презирали как варварскую, высокомерные до наглости, они были раболепными орудиями императорской власти... Они вносили в дела антипатичные русским манеры, бюрократический, формалистский и дисциплинарный педантизм, совершенно противный нашим нравам».

Только в единичных случаях и после многолетних усилий русским врачам удавалось добиться относительных успехов, в большинстве же случаев борьба эта была безуспешна или даже заканчивалась трагически. Очень показательна в этом отношении судьба выдающего врача и педагога П. И. Погорецкого. В разрез с политикой Медицинской коллегии он начал осуществлять преподавание на русском языке и стремился увеличить в Московской госпитальной школе число студентов-русских, за что подвергся возмутительным преследованиям, угрозе ареста, суда и ссылки, должен был выйти в отставку и у мер в безвестности.

Еще находясь в Страсбурге, А. М. Шумлянский слышал о судьбе П. И. Погорецкого, знал о преследованиях, которым подвергался М. М. Тереховский, о жалких, грошовых местах, которые были предоставлены после нескольких лет ожидания его товарищам талантливым врачам и анатомам Руцкому, Карпинскому и другим. И все же он, сразу получивший после защиты своей диссертации широкую известность и признание в Западной Европе, избранный членом-корреспондентом Парижского музея искусств, наук и литературы, не мог ожидать, что на родине его не признают, что в течение многих лет он не будет иметь возможности устроиться на работе, что его ждет полуголодное существование и издевательства со стороны правящей в медицине немецкой бюрократии.

Директор Воспитательного дома внешне весьма любезный Фрезе попросту обманул Шумлянского. Последнего задержали в Германии многочисленными поручениями, и одновременно под предлогом того, что он медлит с возвращением в Петербург, обещанное ему место предоставили австрийцу Моренгейму, не имевшему докторского диплома, стяжателю и недоброжелателю России. А. М. Шумлянскому не помог даже успешно сданный в 1784 г. при Медицинской коллегии экзамен на право медицинской практики в России. На протяжении всего 1784 г. он не мог добиться получения какого-либо места по своей специальности. А. М. Шумлянский уже решил уехать в глубокую провинцию в качестве рядового врача, когда М. М. Тереховский предложил ему поехать совместно с ним за границу для ознакомления с постановкой обучения в высших медицинских школах различных государств Западной Европы. Поездка эта была организована правительством по предложению П. В. Завадовского, состоявшего главой комиссии об училищах, которого русские врачи убедили в необходимости создания в Петербурге высшего медицинского учебного заведения, предназначенного для подготовки русских кадров квалифицированных врачей, врачей-ученых и педагогов. Поездка М. М. Тереховского и А. М. Шумлянского продолжалась с марта 1785 до августа 1786 г. По возвращении на родину они представили обширные материалы и свои проекты организации Медико-хирургической академии. Однако преодолеть немецкую партию не удалось и все дело было положено под сукно. Академия, как известно, была организована в 1799 г., когда и М- М. Тереховского и А. М. Шумлянского уже не было в живых.

По возвращении из командировки А. М. Шумлянский рассчитывал получить кафедру акушерства в Калинкинском хирургическом училище, обещанную ему П. В. Завадовским.

Это училище было организовано немецкими врачами, преподавание там велось по-немецки и учащиеся набирались исключительно из немцев,— иными словами, это учреждение ставило своей прямой задачей подготовку новых кадров врачей-немцев с целью и в дальнейшем удержать все медицинское дело в России в руках немцев. А. М. Шумлянский и М. М. Тереховский питали надежду, что со временем эти тенденции удастся преодолеть и превратить Калинкинское училище в русскую медицинскую школу. Однако А. М. Шумлянский был снова обманут. Под всякими предлогами Медицинская коллегия оттягивала его назначение на кафедру в Калинкинское училище, и в конце концов он был поставлен (после восьмимесячного ожидания) перед фактом назначения на обещанное ему место рижского врача Иоганна Лобенвейна, не имевшего даже докторской степени, а когда Лобенвейн еще через три месяца отказался приехать в Петербург, на кафедру акушерства был назначен рядовой врач Томас Гофман, приехавший в Россию из Гамбурга. Немецкая Медицинская коллегия несомненно мстила А. М. Шумлянскому за его решительные выступления против немецкого засилия в русской медицине и за создание русских кадров врачей и ученых медиков.

Прошло уже около пяти лет со времени окончания А. М. Шумлян- ским университета, он приближался к сороковому году своей жизни, а положение его в России оставалось столь же неопределенным, как и в момент первого возвращения на родину. Он жил впроголодь, занимаясь плохо оплачиваемыми переводами на русский язык иностранных книг. Убедившись, что ему так и не удастся работать в избранной им области, он вынужден был принять назначение на кафедру патологии и терапии в Московской госпитальной школе. Медицинская коллегия добилась таким образом удаления его из Петербурга. Характерно, что, шесть лет спустя, когда эту кафедру в Москве пожелал получить М. X. Пеккен, Медицинская коллегия, не стесняясь, освободила А. М. Шумлянского. Лишь в конце 1793 г. он был назначен на освободившуюся в Московской акушерской школе кафедру акушерства и одновременно получил должность «градского акушера» в Москве, и мог, наконец, заняться тем делом, для изучения которого он был когда-то послан за границу и специалистом которого он являлся. Но здоровье его было подорвано долгими годами нужды и тяжелых переживаний. Только год и восемь месяцев он мог поработать в той области медицины, которую считал особенно важной по тем временам для народа. Эти последние 20 месяцев его жизни — он умер 6-го июля 1795 г.— принесли ему, по-видимому, моральное удовлетворение. Известный историк медицины Я. Чистович писал о нем в 1860 г., через 65 лет после его смерти, что он «был счастливым и опытным практиком и акушером, отчего воспоминание о нем сохранилось в Москве до настоящего времени». Даже Медицинская коллегия, обманывавшая его и издевавшаяся над ним столько лет, признала, наконец, его заслуги и в октябре 1794 г., за восемь месяцев до его смерти, избрала его своим почетным членом «за таланты его, трудолюбие и ученость и некоторые прославившиеся сочинения».

Знакомясь теперь, через 180 лет после ее опубликования, с диссертацией Шумлянского, нетрудно понять, почему он сумел с необычайной легкостью убедить в своей правоте анатомов и врачей того времени и почему всего лишь через шесть лет, в 1788 г., диссертация его была вновь переиздана в виде отдельного трактата и получила широкую известность и признание во всей Европе. Современник и друг А. М. Шумлянского, прославленный русский инфекционист Данила Самойлович в своем письме Дижонской академии, опубликованном в Париже в 1783 г., т. е. через год после выхода в свет диссертации А. М. Шумлянского, писал о ней: «Диссертация Шумлянского о строении почек с таблицами его собственной работы доставила ему величайшую славу». И действительно, в период с 1783 по 1803 г. почти во всех медицинских и биологических изданиях того времени появились изложения, разборы и рецензии на диссертацию А. М. Шумлянского, написанные в ряде случаев виднейшими учеными и неизменно восхвалявшими ее как работу, впервые раскрывшую строение одного из важнейших органов тела человека и животных. Вспоминали об этой работе и в XIX в. Однако по причинам, которые будут изложены далее, и работа А. М. Шумлянского, и его имя оказались затем надолго забытыми.

Основные выводы, к которым А. М. Шумлянский пришел в своей диссертации 1782 г. «О строении почек», на титульном листе которой значится, что она выполнена Александром Шумлянским — «русским из Полтавы», были, конечно, хорошо известны его ближайшим учителям и руководителям— профессорам Страсбургского университета. Замечательно, что, несмотря на резкое расхождение взглядов А. М. Шумлянского с господствовавшими в то время представлениями о строении почек, которые развивали величайшие авторитеты конца XVII в. Мальпиги и Рюиш, несмотря на крайнюю новизну развиваемых им воззрений, он сумел полностью убедить ученых в своей правоте. В маленькой латинской речи, произнесенной им после окончания диспута по поводу его диссертации, он сам подчеркнул это полное согласие оппонентов с выводами его диссертации: «Я всецело и всепокорнейше вверяю себя... благороднейшим мужам, назначенным быть моими противниками и оказавшимися для меня настоящими друзьями».

Этот быстрый и полный первоначальный успех диссертации А. М. Шумлянского был обусловлен тем, что он дал в ней ясное и вполне убедительное, основанное на точных, вполне оригинальных по замыслу и чрезвычайно изящных по выполнению экспериментах, решение важной медико-биологической проблемы, находившейся до него в состоянии безнадежной запутанности. Существенный для практической медицины вопрос о микроскопическом строении и физиологии почки на протяжении целого столетия до А. М. Шумлянского обсуждался анатомами и физиологами в порядке, по преимуществу, словесных споров о правильности двух антагонистических теорий, выдвинутых еще в XVII в. Мальпиги и Рюишем, теорий одинаково ложных и ошибочных. А. М. Шумлянский опроверг обе теории. Он впервые выяснил картину хода в почках мочевых канальцев и кровеносных капилляров и вскрыл взаимоотношения между ними. Он доказал, что так называемые «мальпигиевы тельца» в печке, которые Мальпиги принимал за железы, представляют собою не что иное, как сплетения артериальных капилляров, или сосудистые клубочки, окруженные, как он говорит, «некоторой кольцевидной границей», т. е., иными словами, тем, что современные гистологи называют «боуме- новой капсулой». Он показал, что каждый клубочек примыкает к отдельному почечному канальцу и что почечные канальцы не состоят, как думали тогда, из вставленных друг в друга трубок, а представляют собою каждый единую трубку, частью прямую, частью извивающуюся; он описал и петлеобразный изгиб канальца, который в современной гистологии носит название «петли Генле» по имени немецкого анатома, описавшего эту петлю только во второй половине XIX в. Таким образом, А. М. Шумлянский впервые в 1782 г. раскрыл микроскопическое строение почки, структурные отношения всех ее элементов и почти исчерпывающе и точно описал и изобразил их.

Экспериментальное исследование почки, произведенное ученым, позволило ему доказать полную ошибочность утверждения известного голландского ученого Рюиша о наличии в почках «открытых артерий». Современник Петра I Рюиш, у которого он приобрел для Кунсткамеры великолепную коллекцию анатомических препаратов, разработал учение, согласно которому в организме существуют тончайшие артериальные капилляры с открытыми устьями, через которые кровь просачивается прямо в другие органы и ткани. В частности, и в почках якобы «кровь с вырабатывающейся в ней мочой» выходит через открытые устья таких артерий и поступает в открытые же устья мочевых канальцев. Это насквозь ошибочное представление Рюиша приводило к выводу о том, что будто бы кровеносная система не является замкнутой; хотя современники Рюиша Мальпиги, Сваммердам и Левенгук показали, что артериальные капилляры непосредственно переходят в венозные, образуя таким образом замкнутую систему трубок, учение Рюиша о наличии «открытых артерий» продолжало прочно удерживаться в науке. А. М. Шумлянский показал, что не существует никаких открытых артерий и окончательно и навсегда установил полную замкнутость кровеносной системы. Значение этого открытия А. М. Шумлянского выходит за пределы гистологического описания одного только органа, почки, ибо ученый осуществил здесь капитальное открытие общеанатомического и общефизиологического характера.

Тонкий экспериментатор и замечательный микроскопист-наблюдатель, А. М. Шумлянский установил, таким образом, ту картину микроскопического строения почки, которая полностью сохранила свое значение до наших дней. Шумлянскому не удалось лишь выяснить петлеобразный ход артериальных капилляров внутри клубочков и то, что «кольцевидная граница», окружающая клубочки, представляет собою не что иное, как слепое чашевидное расширение мочевого канальца, охватывающее клубочек. Надо иметь, однако, в виду, что неахроматические микроскопы и микроскопическая техника времен А. М. Шумлянского не давали возможности проникнуть в эти структурные детали. Тем более поразителен тот факт, что он тем не менее сумел совершенно точно разгадать взаимоотношения между клубочками и мочевыми канальцами, сумел понять, что моча, выделенная клубочками внутрь «кольцевидной границы», всасывается слепыми концами мочевых канальцев, через которые собирается в почечной лоханке.

То, чего не мог по понятным причинам увидеть А. М. Шумлянский, было через 60 лет после него, в 1842 г., установлено английским ученым Боуменом, который работал с ахроматическим микроскопом и пользовался более совершенной микроскопической техникой. С того времени Боумену и приписывается вся честь раскрытия микроскопической структуры почек и основания научной физиологии почки. Имя же А. М. Шумлянского оказалось несправедливо забытым. Между тем сам Боумен прекрасно знал диссертацию Шумлянского, и будучи вполне добросовестным исследователем, полностью признавал его заслуги. На первой странице своей работы, написанной в 1842 г., Боумен пишет: «Шумлянский поддерживал более совершенный (чем Мальпиги и Рюиш.— Авт.) взгляд на связь между мальпигиевыми тельцами и почечными канальцами и дал даже идеальную диаграмму этой связи, которая показывает, что он имел очень ясное представление о фактическом положении вещей. Однако вследствие значительной ошибки в относительных размерах этих телец и почечных канальцев (как они изображены на его рисунке.— Авт.) некоторые заподозрили, что его описание не было основано на действительных наблюдениях,— порицание, которого он, по-видимому, мало заслуживает».

А. М. Шумлянский показал в своей диссертации, что он был последовательным сторонником экспериментального метода в естествознании. Микроскоп и инъекция — великолепные «подпоры эксперимента», а из «тщательно наблюдаемых феноменов и из короллариев, которые сами собой вытекают из них или выводятся с математической необходимостью, возможно дойти до познания причин. Таким путем великий Ньютон сломал затворы природы». Естествоиспытатель обязан всматриваться в природу и допрашивать ее, чтобы добиться истины, а не слепо следовать авторитетам: «Я не клянусь словами какого-либо учителя, но привожу здесь то, что видел»; «мы относимся с величайшим уважением к именам этих славных мужей (Мальпиги и Рюиша.— Авт.), однако мы не должны ради них жертвовать истиной». Опираться на авторитеты — это значит «слишком полагаться на опоры, предоставляемые системами, между тем как последние нередко скрывают, а не указывают тот путь, которым можно прийти к истинной системе природы». Все эти мысли, как и сама диссертация А. М. Шумлянского, рисуют его как передового натуралиста-экспериментатора, смелого новатора, шедшего собственным путем к разрешению поставленной им научной проблемы.

В еще большей мере мировоззрение А. М. Шумлянского раскрывается в его небольшой брошюре «Мнение одного истиннолюбца о поправлении наиполезнейшей для людей науки», изданной им в Петербурге в 1787 г. после возвращения из заграничной командировки для ознакомления с постановкой преподавания в высших медицинских учебных заведениях. В этой маленькой книжке А. М. Шумлянский обнаруживает себя как горячий патриот и как человек демократических и материалистических взглядов. Он ставит перед собой задачу наметить принципы такой системы преподавания медицины, которая с наибольшим успехом содействовала бы созданию в России широких кадров образованных и преданных своему делу врачей и ученых преподавателей медицины. «В намерении моем,— говорит ученый,— уполномачивает меня долг мой и любовь к моему отечеству». А. М. Шумлянский указывает на тот факт, что на протяжении десятилетий русское правительство привлекает в качестве врачей и педагогов иностранцев. Конечно, говорит он, «нет сумнения, что во всех концах Европы обретаются достойные мужи, соответствующие... качествам учителей. Но известно также, что одни сограждане, соучаствующие в славе своего отечества, более могут удовлетворить последнему, нежели в нем пришельствую- щие». Поэтому учащихся надо прежде всего набирать из числа сограждан, ибо уже самое «месторождение, воспитавшее их в науке, заставит их усердствовать своим согражданам и наукою своею споспешествовать общему благу».

При подборе учащихся для медицинских школ следует добиваться того, чтобы молодые люди руководствовались при выборе этой специальности не корыстолюбивыми соображениями, а искренним влечением к науке и врачебному делу. Образование и содержание молодых людей из трудовых и несостоятельных классов государство должно полностью взять на себя путем создания образцово-поставленных медицинских школ, которые А. М. Шумлянский называет «общественными училищами». Успеху занятий в общественных училищах могут способствовать не полицейские меры, не наказания и розги, а пример учителей, правильно поставленное преподавание и воспитание, и, как он писал, «соревнование учащихся».

Замечательны соображения А. М. Шумлянского о самой системе преподавания медицинских наук. Он считал, что в существующих школах преподавание ведется бессистемно и перегружено множеством бесполезных и даже вредных предметов и сведений. Необходимо «одно самонужнейшее знание из сих наук почерпнуть, оставляя тонкости их для праздных любителей, кои учатся единственно для своего увеселения». Развивая свою мысль, он говорит далее: «Образ учения наилучший есть тот, который пространную науку делает соразмерною понятию учащихся. К сему достигнуть можно через отнятие от оныя ненужных предметов и чрез естественное самонужнейших [предметов] расположение». А. М. Шумлянский приводит две таблицы, на которых дана его «естественная система» (т. е. классификация) естественных и медицинских наук. В основании системы лежат физика, химия, минералогия и биологические науки, от которых он, через анатомию и физиологию человека, постепенно восходит к медицинским наукам — сначала к теории различных болезней, а затем — к практической медицине: диететике, терапии и хирургии.

Строя свою «естественную систему врачебной науки», ученый исходил из убеждения в существовании всеобщей связи и взаимодействия всех тел материальной природы. Человек, говорит он, «обозревает разумом своим видимые твари; начиная от неодушевленных, исследывает он и животных, сравнивает всех их бытие, стройность и взаимную зависимость, ту цепь, которая составляет мир сей... и паки нисходит к исследованию подобных себе тварей... испытывает неразрывной своего тела союз со всеми вещми Вселенныя». Природа едина, и этим ее единством определяется единство и глубокая связь друг с другом всех разделов естествознания: «По существу общего и единственного сих наук предмета, самой природы, кою они испытывают, явствует неразрывной всех их между собою союз. Но по свойству ограниченного разума потребно было оных наук разделение на части». Таким образом, очевидно, что А. М. Шумлянский считал естественной такую систему наук, которая отражала бы существующую в самой природе все усложняющуюся связь между более простыми и все более сложными явлениями, «стройность и взаимную зависимость, ту цепь, которая составляет мир сей».

Человек, как и всякий другой организм, подчинен в своей жизнедеятельности тем же законам взаимосвязи и взаимодействия, что и вся остальная природа, и жизнь может быть сведена к материальным физическим силам. Этот механический материализм, игравший передовую и прогрессивную роль в XVIII в., выражен у А. М. Шумлянского с большой определенностью: «Физиолог по основаниям, анатомиками изведанным, взирает на тело живого человека как на животную махину, из бесчисленных сочленений состоящую, коих всех природное и стройное содействие составляет природную его жизнь, самое здравие... Твердых частей движение повинуется законам механики, и жидкие — правилам гидравлики; иные действуют силою воздуха, а другие силою света... Действие всего тела зависит или от стихий, или от небесных планет, кои его окружают, или от разных земных произведений, коими оно питается». А. М. Шумлянский полностью исключает из представления о сущности и закономерностях жизни какие-бы то ни было мистические, виталистические силы и подчеркивает глубокую зависимость жизни, живых существ от окружающей материальной среды. К этому следует добавить, что для него не существует непознаваемых предметов и явлений, есть только еще не познанные: «Богатства природы неисчерпаемы, коих новые открытия для будущих веков предоставлены». Как видно из изложенного, по своим философским воззрениям А. М. Шумлянский стоял в том ряду передовых русских философов-материалистов, который, начинаясь с Ломоносова, через Тереховского, Шумлянского и Радищева, вел к материалистам начала XIX в.— И. Е. Дядьковскому и другим.

Изложив свои взгляды, А. М. Шумлянский предлагает правительству «избрать известное число способных людей для сочинения новой врачебной системы», а во главе их поставить «предводителя», которым должен быть человек, наиболее по своим знаниям, опыту и моральным качествам достойный. Когда все предлагаемые им мероприятия будут осуществлены, пишет ученый в заключении своей книги, «тогда и заведения будут соответствовать желанию попечителей, со уменьшением иждивения,— тогда можно будет иметь и в Отечестве достойных учителей, не теряя иждивения для обучения их в иностранных государствах. Таковые наставники произведут и учителей и достойных врачей из своих соотечественников, кои могут восстановить в обществе врачей равномыслие, тишину и согласие, истребить невежд, доставить Отечеству отраду и исполнить желание всех любящих человечество». Разумеется, что голос А. М. Шумлянского не был услышан (вернее, привел к усилению гонений на него), как не возымели никакого действия и соответствующие выступления М. М. Тереховского.

Группа врачей-немцев во главе с одним из главных директоров Медицинской коллегии бароном фон Фитингофом сумела свести всю реформу медицинского образования к незначительным полумерам. И мы не знаем, отдавал ли себе А. М. Шумлянский отчет в том, что осуществление его проекта в полном объеме требовало по существу коренного изменения государственного строя России.

Главнейшие труды Александра Михайловича Шумлянского: De structure renum tractatus physiologico- anatomicus, Argentorati, Страсбург, 1788; перевод на русский язык второй части этого трактата под заглавием «Д-ра Александра Шумлянского, русского из Полтавы, О строении почек физиолого-анатомический трактат», см. в кн.: Соболь С. Л., «История микроскопа и микроскопических открытий в России в XVIII веке», М., 1949; Мнение одного истиннолюбца о поправлении наиполезнейшей для людей науки, в Санкт-Петербурге, 1787.

О А. М. Шумлянском: Краткое жизнеописание Медицины Доктора и Профессора Шумлянского, «Всеобщий журнал врачебной науки, издаваемый П. Медико- Хирургической Академией», СПб., № 1, 1812; Чистович Я., История первых медицинских школ в России, СПб., 1883; Бессмертный Б. С., Диссертации русских врачей XVIII в. по анатомии и физиологии, «Труды совещания по истории естествознания 24—26 декабря, 1946 г.», М.—Л., 1942; Соболь С. Л., История микроскопа и микроскопических исследований в России в XVIII в., М., 1949; Из архива профессора А. М. Шумлянского. Письма и документы (1781—1795), вступительная статья и комментарии прой). С. Л. Соболя, см. в кн.: «Научное наследство, том II, М., 1951; История естествознания в России, т. 1, часть 1, М., 1957.

К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики

Последние добавления:

Внешняя политика Ивана 4 Грозного Гоголь - Мёртвые души Книги по русской истории Император Пётр Первый

БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ

Александр Михайлович Шумлянский