 |
БИОГРАФИИ РУССКИХ УЧЁНЫХ
|
|
|
Пётр Павлович Иванов |
|
|
|
Смотрите также:
Биогеронтология – старение и долголетие
Биология продолжительности жизни
Палеопатология – болезни древних людей
|
1878-1942
Петр Павлович Иванов был выдающимся советским эмбриологом. Он родился 24 апреля 1878 г. Среднее образование получил в Первой петербургской классической гимназии, по окончании которой в 1895 г. он сразу без колебаний поступил на естественное отделение физико-математического факультета Петербургского университета.
Биологические кафедры в Петербургском университете были в то время представлены выдающимися профессорами. П. П. Иванов слушал лекции А. Н. Бекетова, В. И. Палладина, А. С. Догеля, Н. Е. Введенского, В. М. Шимкевича и В. Т. Шевякова. Уже с первых курсов П. П. Иванов избрал своей специальностью зоологию беспозвоночных и начал работу в лаборатории проф. В. Т. Шевякова. Большой практикум он проходил под руководством М. Н. Римского-Корсакова, который впоследствии рассказывал, что П. П. Иванов поразил его тогда знанием фауны насекомых. Однако свои исследования он посвятил не энтомологии. Его увлекла морфология, переживавшая тогда эпоху расцвета, я только начавшееся тогда у нас экспериментальное направление в изучении морфогенезов; большую роль в формировании интересов П. П. Иванова в этом направлении сыграл В. М. Шимкевич. Факультетом была выдвинута тема «Изучение регенерации одного из беспозвоночных». П. П. Иванов стал разрабатывать эту тему на одном малощетинковом черве, и в год окончания им университета эта работа, представленная на физико-математический факультет, была награждена золотой медалью. В этой работе уже содержится зародыш его «теории ларвального тела», разработанной им значительно позднее. Таким образом, последующие работы П. П. Иванова можно рассматривать как постепенное и органическое развитие его студенческой работы. Продолжение исследований по регенерации на полихетах (многощетинковых червях) было начато им уже в студенческие годы, в связи с чем он предпринял поездку на Севастопольскую биологическую станцию.
По окончании университета в 1901 г. П. П. Иванов был оставлен для подготовки к профессорскому званию при кабинете В. Т. Шевякова. Однако и в дальнейшей работе главным научным авторитетом для него всегда являлся В. М. Шимкевич. В 1903 г. П. П. Иванов получил должность ассистента по зоологии беспозвоночных. Одновременно он вел большую педагогическую работу в средних учебных заведениях (в частной гимназии Песковской и в Первом кадетском корпусе), которую он начал еще будучи студентом. Он продолжал работать в средней школе до 1914 г., т. е. в течение почти пятнадцати лет, пока он не был избран профессором зоологии Психоневрологического института имени Бехтерева.
В 1904 г. Пётр Павлович Иванов был командирован в Берлин на Международный зоологический конгресс. В следующем году он едет в Неаполь, где продолжает работу по регенерации и развитию кольчатых червей. В 1906—1907 гг. он, получив специальную стипендию Академии наук, совершает путешествие на Малайский архипелаг. В то время по инициативе А. О. Ковалевского Академия наук один раз в два года давала стипендию одному из молодых ученых специально для эмбриологических исследований. Целью командировки П. П. Иванова был сбор материала по развитию мечехвостов, группы очень важной для понимания соотношений классов в типе членистоногих. Эта тема его очень заинтересовала, и хотя для этого пришлось на два года приостановить начатую серию работ по аннелидам (кольчатым червям), он решился ехать. Это дало ему возможность побывать на Яве (в Батавии и Бейтен- зорге), где он работал на биологических станциях, а также совершил ряд поездок по побережью Явы с целью добыть икру мечехвоста Limulus moluccanus, а кстати посетить Паданг и Труссан на Суматре и Пенанг на Малакке. К сожалению, П. П. Иванов не оставил описания этого путешествия. Сохранилось только порядочное количество негативов его яванских снимков, а также устные предания на основании его рассказов об этой поездке. Конечно, П. П. Иванов, как страстный натуралист, попавший в тропики, не ограничился выполнением своего задания по сбору эмбриологического материала, а собрал большие коллекции по разным группам животных.
Научные результаты этой поездки П. П. Иванова выразились в сборах разнообразного зоологического и эмбриологического материала, часть которого (по развитию мечехвоста и сколопендры) он позднее обработал сам, а часть использовали другие исследователи — В. М. Шим- кевич, Н. В. Насонов, К. М. Дерюгин и В. А. Лаздин.
По возвращении из путешествия на Яву П. П. Иванов вновь обратился к работам по аннелидам, а материалу по развитию мечехвоста суждено было до конца 20-х годов лежать без обработки. В 1909 и в 1911 гг. он работает в Неаполе и в последнюю из этих поездок значительную часть времени проводит в Мюнхене, где работает в лаборатории Р. Гертвига.
В 1912 г. П. П. Иванов защитил диссертацию на степень магистра зоологии и сравнительной анатомии на физико-математическом факультете Петербургского университета. Про его диссертацию В. М. Шимкевич, бывший официальным оппонентом на защите, сказал, что это лучшая из диссертационных работ, которые ему приходилось рецензировать. После защиты П. П. Иванов становится приват-доцентом университета и объявляет курс «Теоретической эмбриологии».
Этот курс в первом его чтении слушало пять-шесть студентов-зоологов. Слушать П. П. Иванова было нелегко, особенно в то время, пока он не приобрел еще навыка в чтении лекций. Но курс этот был очень оригинально построен и чрезвычайно содержателен. Стержнем его было сравнение морфогенезов при эмбриональном развитии, бесполом размножении и регенерации. Такая постановка вопроса вытекала из его диссертационной работы, в которой было развито новое понимание морфологического состава тела у ряда беспозвоночных на основании сравнения регенерации и эмбриогенеза у полихет.
1912 г. был для П. П. Иванова богат событиями. В этом году он защитил диссертацию и был зачислен ассистентом на кафедру зоологии Психоневрологического института, на которой он состоял до самой смерти, причем с 1924 г. заведовал ею. За это время институт несколько раз менял название: после революции он назывался 2-м Государственным университетом, в 1921 г. был преобразован в Институт медицинских знаний, в дальнейшем получил название 2-го Ленинградского медицинского института, сейчас это — Санитарно-гигиенический медицинский институт.
В 1918 г. П. П. Иванову было присвоено звание профессора. После революции Петербургский университет очень расширился, слившись с Бестужевскими курсами. Было учреждено много новых кафедр и лабораторий, в том числе на базе Бестужевских курсов была создана лаборатория эмбриологии позвоночных, которую с 1922 г. возглавлял П. П. Иванов.
Несмотря на многие трудности, эмбриологическая лаборатория успешно развивалась. В лаборатории появились аспиранты, специализирующиеся студенты, посторонние специалисты. Из года в год работа лаборатории развивалась и вскоре лаборатория стала центром эмбриологической мысли, известным не только специалистам Ленинграда, но и далеко за его пределами. Эмбриологический семинарий, созданный П. П. Ивановым, привлекал к себе исследователей из Москвы, Казани, Харькова и других городов. В университетской среде особенно ценили П. П. Иванова подрастающие поколения зоологов. П. П. Иванов являлся для них авторитетом и постоянным консультантом по самым разнообразным научным вопросам.
Большую работу проделал П. П. Иванов во 2-м Медицинском институте. Когда в 1924 г. курс зоологии в медвузах был заменен курсом общей биологии, то на кафедре П. П. Иванова постановка этого совершенно нового курса оказалась вскоре на такой высоте, что ему было поручено составление типовой программы по этому предмету. В институте под руководством П. П. Иванова оформилась крепкая кафедра. С 1932 г. П. П. Иванов работал также во Всесоюзном институте экспериментальной медицины (ВИЭМ), куда он был приглашен А. А. Заварзиным на должность заведующего лабораторией эмбриологии.
Последние годы перед Великой Отечественной войной оказались для П. П. Иванова особенно продуктивными и успешными. За эти годы им опубликован ряд статей. В 1937 г. вышла его объемистая книга «Общая и сравнительная эмбриология», а в 1941 г. сдано в печать переработанное бол ее краткое руководство по эмбриологии, в некоторых отношениях превосходящее по качеству его книгу 1937 г. Эта книга вышла из печати уже после его смерти, в 1945 г.
Работа во всех трех лабораториях, руководимых П. П. Ивановым, особенно развернулась к 1939—1940 гг. Необычайно живо работа шла в университетской лаборатории. В предвоенные годы эта лаборатория была переполнена работающими, хотя штатный ее состав оставался по- прежнему мизерным. В 1941 г. был подготовлен к печати том «Трудов эмбриологической лаборатории ЛГУ», состоящий из работ П. П. Иванова и его учеников. Этому сборнику не суждено было появиться при жизни П. П. Иванова. Он был издан в 1949 г. как сборник, посвященный его памяти.
Таким образом, Великая Отечественная война застала П. П. Иванова в период энергичного развертывания научной деятельности, которая с началом блокады Ленинграда, конечно, прервалась. Он с семьей очень бедствовал до февраля в Ленинграде, потом был эвакуирован с эшелоном университета. Но состояние его здоровья уже было таково, что он не смог вынести условий переезда. На вокзале гор. Костромы, куда прибыл университетский эшелон 15 февраля 1942 г., он находился уже в состоянии агонии и скончался в тот же день в больнице гор. Костромы от ослабления сердечной деятельности, вызванной предшествующим истощением.
Главная заслуга Петра Павловича Иванова перед наукой заключается в создании им важного и совершенно нового морфологического обобщения, которое по широте охвата может быть сопоставлено только с теорией зародышевых листков А. О. Ковалевского. Главные черты этого обобщения, известного под именем теории ларвального тела, или первичной гетерогенности состава тела членистых, состоят в следующем.
Как уже отмечалось выше, П. П. Иванов еще в первой своей работе (1901—1903 гг.) обратил внимание, что после ампутации переднего конца тела малощетинкового червя на любом уровне восстанавливается только небольшая группа сегментов; эти сегменты тела отличаются от прочих существенными анатомическими особенностями То же самое им было установлено и для многощетинковых червей (1904, 1906, 1908 гг.). Изучение метаморфоза личинок полихет показало, что сегменты, восстанавливающиеся при регенерации на переднем конце тела кольчатых червей, представляют собой не что иное, как сегменты личинки этих червей (тро- хофоры), т. е. ларвальные (личиночные) сегменты. Дальнейшие исследования (1908 г.) показали, что онтогенез передней (ларвальной) части тела существенно отличается от онтогенеза остальной (постларвальной) части тела; последняя возникает как бы в результате процесса почкования на заднем конце ларвального тела.
Таким образом, было установлено, что состав тела кольчатых червей с самого начала имеет двоякую природу; это открытие являлось ключом для понимания организации и ряда других групп животных, поскольку кольчатые черви несомненно являются узловой группой, с которой связано происхождение некоторых других типов беспозвоночных. Теория ларвального тела оказалась применимой, кроме кольчатых червей, к членистоногим, моллюскам и плоским червям. Два последних типа, а также некоторые кольчатые черви с малым количеством сегментов согласно этой теории обладают только ларвальным телом.
Другие же кольчатые черви после метаморфоза состоят, наоборот, почти нацело из постларвальных сегментов; остатком ларвального тела является у них только головная лопасть. У ракообразных первичная двойственность состава тела очень ясна: ларвальными сегментами являются у них науплиальные (сегменты личинки — науплиуса), а постларвальными сегментами — образующиеся позади ларвальных (позднее и иным способом) метанауплиальные сегменты.
Наличие ларвальных сегментов характерно для животных, не проходящих стадию свободно живущей личинки, например для малощетинковых червей, в эмбриональном развитии которых П. П. Иванов (1928 г.) обнаружил особенности мезодермы ларвальных сегментов, отражающие признаки их предков. У членистоногих (мечехвоста и сколопендры), как показал позднее П. П. Иванов, ларвальные сегменты образуют ничтожный рудимент в переднем конце тела личинки. Теория ларвального тела помогает устанавливать родственные отношения между различными типами животного царства.
Материал по развитию мечехвоста, собранный П. П. Ивановым на Яве в 1906—1907 гг., долгое время лежал без обработки. Возможно, что это оказалось к лучшему, так как в те годы у П. П. Иванова еще не была разработана теория ларвального тела, поэтому он мог не обратить внимания на наиболее интересные особенности развития зародыша мечехвоста. Конечно, монография П. П. Иванова по развитию мечехвоста (1933 г.) не исчерпывается изложением вопросов, связанных с теорией ларвального тела. Она содержит важные данные по ранним стадиям развития, по органогенезу, по биологии развития, филогении и т. д. Эти данные успели войти в руководства и сводки, изданные во многих странах. Но эта работа представляет собой в то же время крупный шаг вперед в развитии теории ларвального тела. В ней было показано, что первичная двойственность сегментации прекрасно выражена в развитии мечехвоста.
После того как были сделаны эти наблюдения, естественно было исследовать с точки зрения теории ларвального тела передние сегменты высших членистоногих, т. е. трахейных. П. П. Иванов усиленно занялся в конце 30-х годов развитием многоножек и насекомых (саранчи). В результате этих исследований появилась очень важная работа по развитию сколопендры (1940 г.). Работа же по развитию саранчи так и осталась незаконченной; по-видимому, ее приходится считать окончательно утраченной, так как никаких записей и рисунков, относящихся к этой работе, не сохранилось. Только несколько рисунков из этой работы увидели свет благодаря тому, что П. П. Иванов включил их в свое руководство 1937 г. Работа по развитию сколопендры (1940 г.) показывает полную приложимость теории ларвального тела к трахейным. В ней же содержится анализ известных по литературе фактов по развитию первично-трахейных; из этого анализа делается ясным, что первичная двойственность сегментации мезодермы налицо и у первично-трахейных. В этой работе проводится также анализ экспериментальных данных по развитию насекомых. П. П. Иванов подметил, что учение о центре дифференциации в яйце насекомых, развитое Зейделем и другими исследователями, превосходно осмысливается морфологически с точки зрения теории ларвальных сегментов. Этой статьей завершается распространение теории П. П. Иванова на все классы сегментированных первичноротых, т. е. животных, у зародышей которых первичный рот делается окончательным ртом животного.
Перед самой войной П. П. Иванов подготовляет статью «Первичная и вторичная метамерия тела», в которой он проводит анализ эмбриологических фактов из области развития сегментированных вторичноротых, у зародышей которых первичный рот становится заднепроходным отверстием (т. е. иглокожих, кишечножаберных и хордовых), и приходит к выводу, что теория ларвальных сегментов приложима и к этим животным. На основании литературных данных он убедительно показывает, что первичная двойственность состава тела отчетливо прослеживается во всех классах позвоночных. При этом П. П. Иванов вскрывает, что его теория морфологически осмысливает открытую Шпеманом двойственность основного формообразовательного аппарата в онтогенезе позвоночных. Последний состоит, как известно, из головного и туловищного организаторов, первый из которых формирует ларвальные, второй — постларвальные сегменты. Однако если ларвальное тело первичноротых представляет собой гомолог трохоформы, то прототипом ларвального тела хордовых служит личинка вторичноротых — диплеврула. Равным образом способ образования сегментов и основные черты онтогенеза постларвального тела у первично- и вторичноротых глубоко различны. Тем не менее они обнаруживают и изумительные черты сходства, к числу которых прежде всего относится самое наличие двойственности состава тела.
Эта статья П. П. Иванова была напечатана только через три года после его смерти, в 1945 г. Кроме суждений о позвоночных с точки зрения развиваемой им теории она представляет собой автореферат всех его прежних работ, посвященных проблеме первичной гетерономии состава тела. Эту статью можно рассматривать как краткий конспект большого трактата по ларвальным сегментам, который к сожалению, так и остался ненаписанным.
Теория ларвальных сегментов строилась в течение всей научной деятельности П. П. Иванова: первая работа, посвященная этому вопросу, была сделана им еще в студенческие годы, а последнюю он дописывал почти накануне смерти. Однако временами он приостанавливал разработку своей теории, как бы забывая о ней и занимаясь другими работами. Нужно сказать, что долгое время на эти работы почти не обращали внимание.
Только с середины 30-х годов они начинают приобретать мировую известность. В обширном руководстве по зоологии Кюкенталя — Крум- баха морфология аннелид оказалась изложенной с точки зрения теории П. П. Иванова, что оказалось неожиданным для многих отечественных зоологов. В руководстве по эмбриологии Е. Коршельта (1937 г.) развитие аннелид и членистоногих (особенно xiphosura) изложено по П. П. Иванову. Высокую оценку теория П. П. Иванова нашла в работе известного зоолога Шульца. Лучший знаток морфологии членистоногих Снодграсс целиком стал на позицию теории Иванова; то же сделал Штермер, а еще ранее Гешелер и ряд других исследователей. В нашей литературе теория П. П. Иванова получила отражение в работах А. Д. Ласточкина (1922 г.), В. Н. Беклемишева (1944—1952 г.), Б. Н. Шванвича (1946 г.), П. Г. Светлова (1957 г.), О. В. Чекановской (1957, 1962 гг.) и др.
Из других работ П. П. Иванова на первое место нужно поставить два его руководства по эмбриологии (1937 и 1945 г. ). Значение этих книг до сих пор очень велико, и притом не только для студентов при прохождении ими курса общей эмбриологии, но и для научной работы биологов целого ряда специальностей, так или иначе связанных с эмбриологией. Нет сомнений, что руководства П. П. Иванова будут служить настольными книгами не для одного поколения зоологов.
Эти руководства особенно ценны не как сводки, а как оригинальные сочинения, в которых нашли отражение эмбриологические взгляды П. П. Иванова, накопленные в течение всей его научной деятельности, а также его оригинальный подход к эмбриологии вообще.
Доминировавшее в эпоху начала деятельности П. П. Иванова направление работ сравнительной эмбриологии, связанное преимущественно с решением вопросов филогении, его не удовлетворяло, и он с давнего времени (с 20-х годов) в своих лабораториях предпринимает экспериментальные разведки в разных направлениях. С другой стороны, круг сложившихся представлений механики развития ему кажется тесным. Проблема зависимого и независимого развития, гормоны, физико-химические исследования развития, обмен веществ и т. д.— живо интересовали П. П. Иванова. Но и этот подход казался ему недостаточным. Он считал, что сравнительная эмбриология и механика развития — только разные аспекты одной и той же проблемы. Эмбриология по существу едина, поскольку ее объект — индивидуальное развитие — представляет собой единство, неразложимое и органическое. Поэтому общая эмбриология должна синтезировать морфологию и физиологию развития. В своем руководстве и учебнике П. П. Иванов последовательно проводит этот взгляд. Такой подход к эмбриологии — не что иное, как воскрешение традиций эмбриологии К. Бэра, которые в свою очередь восходят к очень древним временам (по крайней мере к Гарвею, но строго говоря, к Аристотелю и Гиппократу). Высказывание и последовательная защита этих взглядов П. П. Ивановым в первую половину XX в., когда морфология и физиология развития обособились настолько, что порою перестали понимать друг друга, сыграли крупную положительную роль в науке.
Из других общих взглядов П. П. Иванова следует отметить его учение об «установке развития», высказанное им в руководстве 1937 г. Как опытный и проницательный эмбриолог П. П. Иванов не прошел мимо замечательного факта, что характер промежуточных фаз онтогенеза зависит от конечного состояния, к которому приводит процесс развития. П. П. Иванов, в частности, специально отмечает, что под конечным состоянием в этом смысле следует понимать не непременно конец морфогенеза, а какой-то его этап, после которого установка развития может измениться. Резче всего значение «установок развития» проявляется в онтогенезах с метаморфозом, где установка на «личинку» сменяется установкой на «дефинитивное состояние».
Упомянем еще о взглядах Г1. П. Иванова относительно «преждевременной дифференцировки». Самый термин происходит от английского precocious segregantion, которым обозначалось ранее обособление зачатков (Р. Ланкестер, Вильсон, Морган, Лилли и др.). Значение слова precocious передано у П. П. Иванова словом «преждевременный», так как имеет оттенок, не вполне перекрывающийся словом ранний, ускоренный и т. д. Однако и этот перевод неточен, и поэтому термин П. П. Иванова иногда вызывает недоумение (возможно, что лучше было бы оставить без перевода это латинское слово и назвать это явление прекоциальной дифференциацией). Дело идет о дифференциации некоторых клеток зародышей на ранних стадиях развития и переходе их к функционированию в качестве двигательных, секреторных, пищеварительных и т. д. элементов, в то время, как основная масса клеток зародыша сохраняет эмбриональный характер. Эта «преждевременная», или «ранняя», дифференциация имеет приспособительный характер, например, в случае образования провизорной глотки у зародышей плоских червей, активно заглатывающих желточные клетки и т. п. П. П. Иванов занимался систематизацией этих явлений, и им была по этому поводу подготовлена к печати теоретическая статья порядочных размеров, к сожалению, бесследно пропавшая. Этим далеко не исчерпываются оригинальные идеи П. П. Иванова. Их очень много как в его руководстве, так и в специальных работах и даже в популярных статьях. Сюда относятся проводимое им своеобразное деление развития на периоды, интерпретация биогенетического закона (кроме руководства см. также статью 1928 г. в журнале «Человек»), интерпретация данных по маркировке зародышей у хордовых и т. д.
Экспериментальные работы П. П. Иванова весьма разнообразны. Он придавал большое значение ранней детерминации, особенно интересными ему казались стадии проэмбрионального развития, т. е. физиологические изменения яйцевой клетки во время ее роста и созревания. В связи с этим он предпринял совместно с К. А. Мещерской интересное исследование физиологии проэмбрионального периода яиц насекомых (1934 г.), обнаружившее наличие у насекомых гонадотропного гормона.
В поисках новых критериев для суждения об интенсивности обмена веществ у зародышей он разработал методику учета скорости потребления желтка путем измерения объема желточных зерен. На основании применения этой методики к зародышам амфибий он пришел к заключению о наличии взаимных влияний различных областей зародыша во время гаструляционных движений эмбрионального материала. Детерминация осевых органов, по мнению П. П. Иванова, происходит именно в результате этих взаимных воздействий, определяющих в числе прочих свойств различных зачатков тканей и интенсивность резорбции желтка в их клетках; последняя как бы сигнализирует о происшедших процессах детерминации. Эти взгляды П. П. Иванова с новой точки зрения поддерживают значение взаимного формообразовательного влияния в эмбриональном развитии.
Совсем иное направление имеет работа П. П. Иванова о развитии зародышей амфибий в кровяной плазме. Эта работа, равно как и работа по действию низких температур на развитие лосося, были подготовлены к печати им в 1941 г. Упомяну, что, кроме того, осталась ненапечатанной и потерянной работа по осмотическому давлению в регенератах.
Если принять во внимание работы учеников П. П. Иванова, сделанные на его темы, то разнообразие тематики окажется еще большим. Таким образом, экспериментальную работу П. П. Иванова можно охарактеризовать как разведку, неутомимо производимую хотя и в разных направлениях, но преследующих одну и ту же цель, именно нахождение физиологического коррелата явлений формообразования. Физиологическая трактовка зародышевых листков бластомеров, зачатков, плазматических участков в ооцитах и т. д.— главная задача экспериментальных работ П. П. Иванова. Отличительной чертой их, как уже указывалось, является теснейшая связь морфологии и физиологии развития.
Остается еще коснуться популярных и обзорных работ П. П. Иванова. Отметим его статью «О дюнах Сестрорецка». С редким талантом в ней живо изображена картина живой природы. Осталась ненапечатанной рукопись небольшой книжки под названием «Биологические основания и пути эволюции животных», написанная для широкого круга читателей- неспециалистов. Остальные статьи П. П. Иванова этого рода представляют собой серьезные научные обзоры, помещенные преимущественно в журналах «Природа», «Успехи современной биологии» и «Человек». Очень интересна его статья об А. О. Ковалевском (1940г.). Во всех своих обзорных статьях П. П. Иванов неизменно проявлял глубокое знание первоисточников, умение схватить в них самое интересное и, сохраняя объективность, изложить их в то же время глубоко индивидуально, т. е. занять по отношению к ним определенную позицию, при этом сделав подчас неожиданные сопоставления и высказав оригинальные мысли.
Научный путь П. П. Иванова, как можно видеть из изложенного, был несложным, и каждая фаза этого пути представляла собой развитие зачатков, определившихся очень рано. Для стиля работ П. П. Иванова характерно стремление к максимальной простоте и ясности в сочетании с углубленной сосредоточенностью в исследовании. Количество работ П. П. Иванова очень мало для ученого, проработавшего более сорока лет. Всего им опубликовано около тридцати работ. Главной причиной этого была не служебная перегрузка и не недостаток средств (хотя то и другое сопровождало его всю жизнь), а необыкновенно высокое уважение к печатному слову. И все-таки то, что он со столь малым числом работ завоевал себе почетное мировое имя,— факт высоко поучительный для тех, кто слишком заботится об абсолютной длине списка своих трудов.
Любимым занятием П. П. Иванова несомненно была лабораторная работа. Он питал пристрастие к лабораторному рукоделию и обязательно все делал сам, никогда не прибегая к помощи лаборантов для своей работы. Он до самых последних лет сам сидел за микротомом, с увлечением конструировал и мастерил из стекла и менделеевской замазки нужные ему приборчики и камеры, всегда сам рисовал (и при этом превосходно), сам делал микрофотосъемки и т. д. При этом нужно уди2- ляться, как много он успевал сделать при его служебной перегрузке, необходимости посещать всевозможные заседания и т. п.
Для товарищей П. П. Иванова по работе он рисуется в воспоминаниях не на кафедре, не за письменным столом и т. д., а в лаборатории с полотенцем на плече, за микротомом. Все, знавшие его лично, никогда не забудут обаяния его несравненной душевной чистоты, как не забудут тихого света его глубоких глаз. Для всех друзей и многочисленных учеников он был всегда моральным авторитетом и образцом порядочности, как бы скалой, на которую можно всегда опереться. Одно сознание, что такие люди существуют на свете, всегда помогает жить. Все знали также П. П. Иванова, как человека долга. Не сделать должного по его понятиям было невозможно. Если же совершалось что-нибудь «недолжное» или несправедливое по отношению к кому бы то ни было, то в его реакции на это чувствовалась прежде всего моральная травма, нанесенная ему тем, что такие вещи могут вообще происходить. Будучи требователен к себе, он был требовательным к другим. Этим объясняется его некоторая обидчивость; хотя он не столько обижался, сколько огорчался, когда от кого- либо не получал того, что считал должным и справедливым. Он был необычайно чувствителен к чужим несчастьям; этим он отличался с детства. Но чувствительность и мягкость характера сочетались у него с исключительной стойкостью духа, которая неизменно обнаруживалась в трудные минуты, столь многочисленные в его жизни. Это же позволяло ему в ужасной обстановке блокады Ленинграда, даже после разгрома его квартиры авиабомбой, спокойно заниматься наукой под грохот немецких батарей.
Сейчас еще трудно судить о месте П. П. Иванова в истории эмбриологии. Для этого не создалось должной исторической перспективы. Однако можно сказать следующее: в нашей стране, начиная от К. Вольфа, через Пандера, Бэра, Ковалевского, Мечникова к следующим поколениям, определилась как бы цепь мировых имен, нечто вроде преемственности. Мне кажется, что П. П. Иванова можно считать преемником А. О. Ковалевского.
Главнейшие труды Петра Павловича Иванова: Регенеративные процессы у малощетинковых кольчецов и их отношение к онтогенезу и морфологии аннелид. Диссертация, СПб., 1912; Регенерация и онтогенез у Polychaeta, «Зоологич. вестник», т. I, вып. 2, 1912; К эмбриональному развитию Limulus moluccanus, «Труды Петроградск. общ. естествоиспытателей», т. 53, вып. 2, 1924; Эмбриональное развитие околопендры в связи с эмбриологией и морфологией Tracheata, «Изв. АН СССР», отд. биол. наук, № 2, 1940; Первичная и вторичная метамерия тела, «Журнал общ. биолог.», т. 5, № 2, 1945; Основы общей и сравнительной эмбриологии, М., 1937; Курс общей и сравнительной эмбриологии, М., 1945; Общая биология (литографированные лекции).
О П. П. Иванове: Светлов П. Г., Памяти проф. П. П. Иванова, «Природа», № 1, 1945; Жинкин Л. Н., Петр Павлович Иванов, «Учен. зап. ЛГУ», серия био- логич., вып. 20, 1949; Шмидт Г. А., Работы П. П. Иванова о развитии метамерии у первично- и вторичноротых, «Успехи современ. биологии», т. 33, вып. 3, 1952; Светлов П. Г., О первичной гетерономии состава тела позвоночных, «Архив анатом., гистолог., эмбриолог.», т. 34, № 2, 1957; Светлов П. Г., Жизнь и творчество Петра Павловича Иванова (1878—1942), «Труды ин-та истории естествознания и техники АН СССР», т. 24, 1958; Бляхер Л. Я., История эмбриологии в России, Беспоззоночные, М., 1959; Бляхер Л. Я., Очерк истории морфологии животных, изд. АН СССР, 1962.
|
|
|
|
К содержанию книги: ЛЮДИ РУССКОЙ НАУКИ: биологи, зоологи, медики, ботаники, биохимики
|
Последние добавления:
Внешняя политика Ивана 4 Грозного Гоголь - Мёртвые души Книги по русской истории Император Пётр Первый