Следы боевых травм на костях. Кремневые наконечники стрел в ископаемых костях животных и человека. Костный анкилоз травматического происхождения

Травматические изменения и их последствия

В отдаленные времена смертельные исходы после боевых травм наблюдались значительно чаще, чем в результате травм мирного времени. Следы боевых травм на костях позволяют восстановить грозные картины прошлого, когда большие расстояния не отделяли сражающихся, когда нередко единоборство решало судьбу сражения. Поверженный мог видеть поднятый над его головой меч и лицо разъяренного врага, не знающего пощады.

Следы боевых ран на костях заставляют с понятным интересом смотреть на давно устаревшие, но когда то устрашавшие виды оружия, теперь находящегося лишь в музеях. Значение нового или усовершенствованного оружия с большей поражающей силой было оценено давно. Воспевали славных мужей воинов, а иногда еще в большей мере новое оружие: «Arma virumque cano» (Я воспеваю оружие и мужей) – первый стих из «Энеиды» Вергилия. После поражения оплакивали погибших воинов и потерянное оружие. Так, в библии в Книге царств сказано: «… пали сильные, погибло оружие».

Любое оружие, начиная с палки и камня, будучи найдено или изготовлено человеком, применялось не только в трудовых процессах, во время охоты и для защиты от нападения сильных и свирепых зверей. Оно всегда становилось оружием для обороны и нападения человека на человека.

Особенности поврежденных поверхностных и глубоко расположенных участков скелета позволяют судить о мощности удара и поражающей силе оружия, применявшегося в те времена, об использованном оглушающем, раздробляющем, рубящем, колющем, режущем и стреляющем оружии.

По наличию или отсутствию реактивных изменений в поврежденных костях часто можно решить вопрос о том, жили ли эти люди после ранения, преодолели ли его или это ранение оказалось смертельным. Локализация повреждения, ход раневого канала, расположение вклинившегося в кость кремневого или металлического наконечника часто позволяют судить о направлении выстрела и состоянии глубоко расположенных, поврежденных «мягких» тканей, внутренних органов. Нередко удается обеспечить достоверную судебно медицинскую экспертизу спустя столетия и тысячелетия после свершившейся трагедии.

При множественных ранениях такая судебно медицинская экспертиза в отношении последствий каждой раны в отдельности может быть, конечно, очень затруднена. Все же и в этих случаях не исключено весьма правдоподобное, а иногда и достоверное суждение (см. главу VI, 4).

Остроконечник и праща, наиболее древние виды метательного оружия, применялись на открытой местности. Ими можно было пользоваться лишь стоя, следовательно, на виду у выслеженного зверя и противника. Стрелять из лука можно стоя и лежа, а главное – находясь за укрытием. Лук и стрелы существенно усилили древнего охотника. Это изобретение эпохи мезолита стало в дальнейшем важным оружием, которым искусно пользовались опытные охотники и воины в течение тысячелетий – в эпохи неолита, бронзы и железа, вплоть до открытия огнестрельного оружия.

Обнаружение кремневых наконечников стрел в ископаемых костях животных и человека не представляет большой редкости. Все же каждая такая находка привлекает внимание, особенно если можно восстановить исход ранения человека или существенные подробности столь давнего трагического события. Ранения бывали легкие, серьезные и смертельные. Ранение стрелой могло произойти в открытом бою, на виду у родных и соплеменников пострадавшего, однако несомненно значительно чаще из засады. В отличие от рукопашного боя, обычно происходившего на открытой местности, где исход сражения зависит от мужества, силы, боевого опыта и искусства, стрелки лучники должны были в течение некоторого времени находиться в укрытии. Выбор последнего и время участия в бою часто определяли исход сражения.

В столкновении же отдельных людей их участь нередко зависела вовсе не от воинской доблести. Сразить противника можно было, подстерегая его, прибегнув к хитрости, коварству и вероломству.

Не только тяжесть ранения, но и некоторые существенные его обстоятельства нередко могут быть раскрыты спустя тысячелетия.

Судя по литературным данным, шейных позвонков с вклиненными наконечниками как будто бы не найдено.

В разных музеях имеется в общем немного экспонатов с вклиненными наконечниками стрел в грудные позвонки. Количество поясничных позвонков со следами таких боевых повреждений несколько больше. Никаких репаративных изменений на поврежденных телах этих позвонков не найдено, следовательно, все эти ранения заканчивались смертью.

Самой древней из таких находок, по видимому, является мезолитическая находка супругов Пекар (Péquart) во Франции, в Бретани. Это – вклинившийся в один из грудных позвонков наконечник кремневой стрелы. Репаративных изменений на пострадавшем позвонке не обнаружено (по Валлуа).

В музее г. Тулузы (во Франции) выставлена локтевая кость человека неолитической эпохи, пронзенная стрелой. Эта очень редкая находка привлекла большое внимание хирургов и историков медицины. Стрела имела треугольный кремневый наконечник. Пострадавший преодолел ранение. В результате репаративных изменений кончик стрелы был как бы замурован в новообразованной кости, в неравномерно и односторонне выраженной костной мозоли. Связь кости с кремневым наконечником была столь «идеальной», что некоторые исследователи, писавшие об этом экспонате, считали все изменения проявлением опухолевидного или опухолевого новообразования – экзостоза. Рентгенологическое исследование позволило отвергнуть это предположение и поставить правильный диагноз.

Вклиненных наконечников стрел в костях черепа как будто бы не описано (по Палю). Отсутствие таких боевых ран в костях черепа рассматривается как результат скольжения стрелы по округленной поверхности черепного свода и некоторых тоже округленных костей лицевого черепа.

Редким исключением является повреждение черепа, обнаруженное при раскопках средневекового погребения норманского воина в Швеции, описанное патологоанатомом и палеопатологом Сьевалем.  Толстый металлический наконечник стрелы, выпущенной из арбалета (самострела – усовершенствованный лук, сочетание лука и ложа с прикладом), находился правее большого затылочного отверстия. Стрела проникла спереди через рот. Поскольку зубы на верхней и нижней челюстях не были повреждены, можно считать, что рот был в это время широко открыт. Не исключено, что воин с боевым кличем бежал вперед на врагов. Смерть наступила мгновенно.

Следующие находки и описание наличия наконечника стрелы в костях человека заслуживают должного внимания.

В горной части Восточного Алтая на р. Ян Улаган С. И. Руденко обнаружил в одном из курганов скелет мужчины около 45 лет, крепкого телосложения, очень высокого роста (почти 190 см). В грудном позвонке торчал глубоко вонзившийся кремневый наконечник стрелы. Погребение относится к афанасьевской эпохе или, быть может, к дометаллической эпохе Алтая, к позднему неолиту Сибири.

Выполненное нами анатомическое и рентгенологическое исследование показало, что поврежден IV грудной позвонок. Стрела вонзилась в тело позвонка, в нижнюю часть его правой боковой поверхности (12, А  и Б ). Кремневый наконечник располагался косо, его острие находилось выше и кзади от остальной части наконечника. Пострадавший не мог видеть стрелявшего в него. Последний находился сбоку и ниже своей жертвы, к тому же, надо полагать, за укрытием. Стрела достигла середины тела позвонка (12, В ). Следовательно, она была пущена с очень близкого расстояния. Никаких реактивных изменений в позвонке нет: они не успели возникнуть. Прежде чем повредить IV позвонок, стрела, судя по расположению наконечника, должна была ранить восходящую аорту, находящуюся на этом же уровне, но справа и несколько впереди от места ранения позвонка. Ранение вызвало разрыв аорты и моментальную смерть (см. стр. 190).

Летом 1962 г. археологическая группа под руководством М. П. Грязнова вела раскопки в Красноярском крае, в Хакасской АО. Сотрудник экспедиции Г. А. Максименков при раскопках в дер. Сарагаш нашел левую пяточную кость взрослого человека, пронзенную стрелой с кремневым наконечником. Захоронение относится к концу неолитической эпохи Сибири (II тысячелетие до н. а).

Анатомическое и рентгенологическое исследование, выполненное нами, позволило сделать следующее заключение. Повреждена левая пяточная кость мужчины средних лет (хорошо выражен рельеф бугристости пяточной кости у места прикрепления ахиллова сухожилия; проявлений старения нет). Ромбовидное отверстие, пробитое стрелой, располагается на внутренней поверхности тела пяточной кости под его отростком для таранной кости (под sustentaculum tali). Выходное отверстие на наружной поверхности пяточной кости находится на продолжении входного отверстия и раневого канала, но расположено все же несколько выше входного отверстия. Оно почти треугольной формы и немного меньше входного отверстия. Из выходного отверстия торчит острие кремневого наконечника (13, А  и Б ). Если бы весь кремневый наконечник прошел через выходное отверстие, то оно, конечно, было бы больше входного отверстия.

На рентгенограмме пяточной кости в боковой проекции хорошо видны раневой канал овальной формы и находящийся в нем кремневый наконечник (13, А  и Б ), острие которого выступает с наружной стороны.

Рассматривая структуру спонгиозного вещества тела пяточной кости, мы не видим нормального рисунка на «стенках» раневого канала. Они сильно задерживают рентгеновские лучи и не имеют четкой границы. Могло создаться впечатление, что усиление тени стенок канала является следствием воспалительного процесса, а именно ограниченной инфицированной раны кости, ограниченного гнойно некротического процесса.

Можно было бы также думать, что определяемое на рентгенограмме усиление тени спонгиозного вещества, примыкающего к раневому каналу, является результатом наступившего частичного преодоления повреждения структуры кости благодаря эндостальному склерозу. Оба варианта исхода ранения свидетельствовали бы о том, что пострадавший жил несколько недель или месяцев после ранения. Однако в том и в другом случае осмотр кости обнаружил бы реактивные и репаративные изменения в виде хотя бы частично окостеневших периостальных наслоений и эндостального склероза. Последний обусловил бы наличие гладкой стенки раневого канала хотя бы на каком нибудь его участке. Ни того, ни другого не было обнаружено.

Надо учитывать, что нахождение кости в течение многих веков и тем более тысячелетий в земле может вести к попаданию внутрь кости через физиологические отверстия (сосудистые и т. д.) какого то количества песка. При повреждении кортикального слоя такое загрязнение внутренней структуры песком более чем понятно. В этих случаях мы оставляем соответствующую кость на сутки и больше в проточной воде. Можно ускорить промывание при помощи шприца. Мы это сделали и в данном случае.

На повторной рентгенограмме той же пяточной кости структура, примыкающая к раневому каналу, уже ничем не отличалась от остальной спонгиозной структуры, если не говорить о поврежденных спонгиозных пластинках (13, В ). Усиление тени, определяемое на предыдущем снимке, полностью исчезло. Это был песок, заполнявший ячейки спонгиозного вещества, который мы удалили промыванием.

Таким образом, никаких воспалительных и репаративных изменений в поврежденной пяточной кости не возникло. Раненый умер до того, как они могли возникнуть.

Судя по расположению входного и выходного отверстий, стрелявший находился сбоку и ниже раненого (ибо выходное раневое отверстие несколько выше входного отверстия). Стрелявший находился справа от своей жертвы. Поскольку стрела попала в левую пятку со стороны ее внутренней поверхности, ноги раненого не могли располагаться рядом; одна должна была находиться впереди другой, чтобы внутренняя боковая поверхность пяточной кости могла стать мишенью.

Возможно, что раненый, имея основания почему то тревожиться, влез на возвышение (горку), чтобы осмотреть местность. Он, очевидно, не увидел своего врага и стал его жертвой.

Ранение пяточной кости не является тяжелым. Следовательно, быстро наступившую смерть (раз не найдены реактивные изменения) надо считать результатом другого ранения, уже смертельного, следов которого не осталось.

Более частыми являются находки металлических наконечников стрел в ископаемых костях. Все же в костях, имеющих округленную поверхность, редко можно было обнаружить даже металлический наконечник стрелы. «Мягкие» ткани, принимая на себя удар и ослабляя его, вызывали в дальнейшем скольжение стрелы по закругленной поверхности кости. Лишь при выстреле на близком расстоянии, когда кинетическая энергия летящей стрелы велика, она, пробивая мышцы, попадает в кость, имеющую даже закругленную поверхность. Плоскую же кость такая стрела пробивает насквозь.

На многих трубчатых костях некоторые их участки являются уплощенными. В этих случаях может возникнуть вклинение наконечника стрелы в кость. И все же иногда это лишь поверхностное повреждение кости. Так, например, в погребении в Саркеле был найден скелет мужчины около 35 лет. Он был ранен стрелой, пущенной сзади. В правой бедренной кости, на границе средней и нижней трети диафиза, на задней уплощенной поверхности можно было отчетливо обнаружить костный выступ (14, А ). Сходное образование описали Бегуан и Валлуа.  На рентгенограмме нами было обнаружено, что костный выступ представляет небольшую костную мозоль, возникшую в результате ранения конечности стрелой с металлическим наконечником. Металлический осколок как бы замурован в костной мозоли (14, Б ). Стрела пробила в соответствующем участке ноги мощные слои мышц, потеряв свою кинетическую энергию; вклиниться глубоко в кортикальный слой кости и тем более в костномозговое пространство стрела уже не могла.

Среди костей из погребения в Саркеле наше внимание привлекла несколько укороченная и деформированная ключица. В средней трети ее имеется клиновидно суживающийся дефект со сглаженными контурами (14, В ) – это последствие ранения ключицы острым колющим оружием. Ранение вызвало перелом кости. Кость срослась. Гладкость контуров клиновидного дефекта также свидетельствует о давности ранения. Краевые костные разрастания на грудинном и акромиальном суставных концах ключицы говорят о преждевременной изнашиваемости соответствующих суставов.

При раскопках в том же городище был обнаружен скелет женщины (возраст около 45 лет). В средней трети диафиза правой локтевой кости имелся перелом с исходом в ложный сустав (15, А  и Б ). Наступающие в этих случаях изменения на мацерированных костях редко описывались. В этом новообразованном суставе дистальный отломок кости играл роль головки; возникшая в области повреждения замыкающая пластинка была очень тонкой (как в нормальных головках). Поврежденная же поверхность проксимального отломка служила суставной впадиной. Возникшая на ней замыкающая пластинка была склерозированной (как в нормальных суставных впадинах). Необычные условия движения и нагрузка привели к преждевременному деформирующему артрозу в локтевом суставе. Кости правого предплечья в общем тоньше (атрофичнее) костей левого предплечья.

Следует отметить, что до нас ложный сустав на обеих костях правого предплечья описал К. 3. Яцута на скелете, добытом С. А. Локтюшевым из кургана вблизи Славяносербска (захоронение II в. до н. э.). Изучение костей правого предплечья показало наличие движений в новообразованном суставе. Однако кости левого предплечья отличались большей мощностью, ибо основная нагрузка падала на левую верхнюю конечность, правую же этот человек щадил.

Специального внимания заслуживает скелет зрелой женщины из погребения в Саркеле. Осмотр левой половины таза и левого бедра создали впечатление лишь вывиха бедренной кости кверху и кзади с образованием новой суставной впадины (неоартроз), с запустением старой суставной впадины (16, А ). Сочленяющиеся поверхности в новом суставе имели мощные краевые костные разрастания, т. е. деформирующий артроз в новообразованном суставе (16, А  и Б ). Однако на рентгенограммах можно было обнаружить дополнительные данные, позволившие внести существенные коррективы в трактовку происхождения анатомически установленных изменений. Отчетливо выступала картина старого сросшегося вколоченного перелома шейки бедра непосредственно под головкой. Это так называемый субкапитальный перелом (16, В ). Таким образом, у этой женщины одновременно с переломом шейки бедра произошел вывих в этом тазобедренном суставе. Женщина жила много лет после травмы; она была инвалидом, сильно хромала вследствие значительного укорочения левой конечности и ограничения подвижности в новообразованном суставе. Этот анатомический препарат является музейной ценностью. Он представляет редкую и поучительную иллюстрацию сросшегося субкапитального перелома шейки бедра с вывихом и образованием нового сустава и возникновения деформирующего артроза в новообразованном суставе. Помимо описанных изменений, у этой женщины имелся старый перелом лучевой кости.

Заслуживает внимания последствие тяжелой травмы суставных концов правого локтевого сустава с обширным кровоизлиянием в суставе у женщины средних лет, скелет которой был найден в Саркеле. Кроме повреждения суставных концов, имелось обширное внутрисуставное кровоизлияние (17, А ). В те времена, как и сравнительно недавно, кровь, излившаяся в сустав при травме, не удалялась. Она оставалась в суставе в течение определенного времени в свежем виде, а затем в виде свернувшихся сгустков, которые своим давлением вызывали гибель суставных хрящей и костных отломков, а также повреждение тех смежных участков костей, которые при современных условиях лечения и своевременном удалении излившейся в сустав крови могли бы сохранить жизнеспособность. Процесс закончился возникновением резко выраженных дегенеративнодистрофических изменений, краевых костных разрастаний с шлифовкой (полировкой) как остатков старой суставной поверхности, так и новообразованной. Это так называемый травматический артрозоартрит.

Сходная анатомическая и рентгенологическая картина наблюдалась в суставных концах коленного сустава старого мужчины, скелет которого был найден в погребении в Саркеле. Поверхностные участки суставных концов бедренной и большеберцовой костей были разрушены. Вместе с тем имелись выраженные краевые костные разрастания. Исключить последствия туберкулезного поражения коленного сустава можно было по отсутствию атрофии, на основании расширения межмыщелковой ямки в бедре и краевых костных разрастаний на наружных и внутренних «углах» мыщелков бедра (17, Б ).

Значительное увеличение размеров межмыщелковой ямки бедра наблюдается при обширных кровоизлияниях на почве гемофилии. Все остальные изменения, отмеченные в коленном суставе, также могли возникнуть в результате повторных кровоизлияний, нередко наблюдающихся в коленных суставах у страдающих гемофилией. Скелет принадлежит мужчине. Гемофилия бывает только у мужчин. Все же страдающие гемофилией редко доживают до старости. Поэтому окончательный диагноз не может быть поставлен на основании обнаруженных анатомических и рентгенологических данных. Это либо исход тяжелого травматического артрито артроза, либо последствия гемофилического поражения сустава.

Заслуживают внимания изменения, обнаруженные нами на одном скелете из погребения XVII–XVIII в. около села Старая Сунжа, близ г. Грозного (раскопки В. В. Бунака). Эти изменения свидетельствуют о последствиях тяжелой травмы левого лучезапястного сустава, межзапястного и запястно пястных суставов II и III пальцев. Конец лучевой кости, сочленяющийся с кистью, был резко деформирован в результате старого сросшегося перелома суставного конца с повреждением суставной поверхности. Суставная поверхность лучевой кости была в такой мере деформирована, что исключала нормальные соотношения и нормальную функцию лучезапястного сустава. После тяжелого кровоизлияния в межзапястный и запястно пястные суставы II и III пальцев и последующей организации кровоизлияния возник костный анкилоз (17, В ). В единое костное образование превратились все 7 костей запястья (за исключением гороховидной). Имеется, кроме того, костный анкилоз между малой многоугольной костью и II пястной костью, между головчатой и III пястной костью. Помимо этого, анкилозировались большая многоугольная кость с основанием II пястной кости. Столь обширный костный анкилоз травматического происхождения в указанных суставах представляет исключительно редкую находку (возможно единственную).

Сходный костный анкилоз в этих суставах мог возникнуть на почве гонореи. Однако явные травматические изменения в суставном конце лучевой кости и изменения в лучезапястном суставе необходимо связать с таковыми в костях запястья и пястных костях. Не подлежит поэтому сомнению, что перед нами последствие тяжелой травмы с обширным кровоизлиянием и исходом в костный анкилоз.

Среди костных материалов из погребений, относящихся к различным эпохам, мы нередко находили компрессионные переломы тел позвонков, чаще всего нижних грудных и верхних поясничных. Как общее правило, пострадавшие жили много лет после травмы. Об этом свидетельствуют вторичные дегенеративно дистрофические изменения в пострадавшем позвонке и в смежных сегментах.

У кочевника V–III вв. до н. э. (Алтайский край, Бийск) был обнаружен компрессионный перелом II поясничного позвонка с типичной клиновидной деформацией тела этого позвонка (18, А ). Вместе с тем верхние поверхности тел I и III поясничных позвонков были на обширном протяжении вдавлены – проявления острого прорыва межпозвонковых дисков. Видны также проявления деформирующего спондилоза, выраженные в различной степени на I, II, III и IV поясничных позвонках.

При врожденном срастании двух поясничных позвонков в верхнем из них произошел острый прорыв межпозвонкового диска (18, Б ). В дальнейшем возник деформирующий спондилоз (из погребения в Саркеле).

В погребениях различных эпох чаще мы находили длинные трубчатые кости со следами переломов. За редкими исключениями, отломки костей срастались. Стояние сросшихся отломков в большинстве случаев было удовлетворительным.

Представленные данные свидетельствуют о частоте боевых травм и острых травм мирного времени в предшествующие времена.

К содержанию книги: ПАЛЕОПАТОЛОГИЯ. БОЛЕЗНИ ДРЕВНИХ ЛЮДЕЙ