Миоценовые леса. Ископаемая флора миоцена

КЛИМАТЫ ПАЛЕОГЕНА И НЕОГЕНА

 

Миоценовые леса. Ископаемая флора миоцена

 

 

Теплоумеренная лесная зона

 

На границе палеогена и неогена в развитии флоры Евразии резких изменений не произошло.

 

Миоценовые леса Западной Европы отличались исключительным разнообразием и богатством представленных в них пород. О их богатстве свидетельствует флора Энингена у Бодензее в Швейцарии, в которой О. Геер (Шварцбах, 1955) описал 465 видов, большей частью древесных и кустарниковых форм. По представлениям Е. М. Лавренко (1951), господствующей формацией в этой части материка были широколиственные и смешанные леса, по составу и структуре, вероятно, походившие на современные леса приатлантических штатов Северной Америки и средней части Японии. В этих лесах видная роль принадлежала вечнозеленым растениям, в том числе пальмам, которые установлены даже в немецком миоцене.

 

В Северо-Западной Европе и на ее Атлантическом побережье (на •север до Шпицбергена) произрастали хвойно-лиственные леса, в которых на роль господствующей группы постепенно выдвигались сережко- цветные с опадающей листвой. В этих лесах, очень богатых по составу (среди ископаемых остатков насчитывается несколько сотен видов), больше всего были распространены березы, ольхи, тополи, ивы, вязы, липы, клены, буки, дубы, орехи, сосны, ели. Подлесок состоял из .лещины, калины, боярышника, кызыльника. В небольшом количестве в древостое еще сохранялись секвойя, таксодиум, платан и гинкго.

 

В Прибалтике были распространены хвойно-широколиственные леса без вечнозеленых растений, но с участием таксодиевых, тиссовых, зонтичной сосны. В раннем миоцене набор хвойных и широколиственных в этих лесах был богатым: от ели и сосны до таксодиума и секвойи и от ивы, ольхи и березы до бука, клена, ореха, гикори, каштана и лапины. Во второй половине эпохи происходит общее обеднение флоры за счет постепенного сокращения теплолюбивых широколиственных пород и увеличения бореальных сережкоцветных и хвойных (сосна, ель). В самом конце миоцена широколиственные в лесах Прибалтики стали переходить на положение подчиненных.

 

Среднюю Европу, включая север Франции, Баварию и Австрию, покрывала богатая субтропическая растительность, более разнообразная, чем в палеогене. В начале миоцена в ней сохранялось много вечнозеленых, сопровождавшихся хвойными (таксодиум, глиптостробус, подокарпус) и листопадными (каштаны, дубы, буки, грабы, ликвидам- бары). С середины тортона разнообразие вечнозеленых уменьшается, хотя лавр и циннамомум встречаются повсеместно. По закарпатским месторождениям, изученным И. А. Ильинской (1960), устанавливается на рубеже нижнего и среднего миоцена смена преимущественно вечнозеленой растительности лесами с преобладанием листопадных форм. Однако и в лесах среднего миоцена роль вечнозеленых элементов была еще заметной. Последние их представители существовали здесь до среднего сармата. В верхнем миоцене в Закарпатье получила распространение мелколиственая флора.

 

Во флоре Венского бассейна, согласно В. Бергеру (Berger, 1952), в течение раннего миоцена сохранялись лавровые леса; в среднем миоцене их заместили смешанные лаврово-листопадные леса. В позднем миоцене Венский бассейн вместе с Паннонским подвергался остепне- нию; среди остатков флоры этого времени содержится много ксерофитов, наряду с которыми, однако, еще встречается циннамомум. В позднем миоцене Венский бассейн, по Бергеру, представлял сухую саванну с галерейными лесами вдоль речных русел.

 

По Е. М. Лавренко (1951), В. В. Алехину и др. (1961) и В. Л. Комарову (1961), растительность Юго-Западной Европы, до Италии включительно, еще сохраняла мезофильный макаронезийский тип (в увлажненных ландшафтах). Ее характеризовали вечнозеленые лавровидные леса, развивающиеся при постоянно влажном и умеренно жарком лете. Растительность же Юго-Восточной Европы в миоцене уже начала приобретать среднеземноморские черты; господствующее положение в ней переходит к лаврам, циннамомумам, дубам, маслинам, грецкому ореху, платанам, самшитам, кипарисам, южным соснам и кедрам. Влияние средиземноморской растительности распространялось до Центрального Французского массива (флора Куарэ) и Польши. Большое влияние на разнообразие формационного состава растительности альпийской Европы оказывал рельеф, достигший к этому времени значительной дифференциации и контрастности. На заболачивавшихся предгорных равнинах были распространены заросли таксодиума и ниссы с папоротниками, среди которых много было осмундовых, ныне произрастающих по преимуществу в тропической области Юго-Восточной Азии. На низких склонах гор росли широколиственные леса с субтропическими хвойными (секвойей) и растениями, типичными для средиземноморской флоры. Самые высокие горы покрывали хвойные, леса из сосен, пихг, тсуг и елей. По всей Южной Европе были распространены пальмы не только субтропического (сабаль), но и тропического типов (маникарип, ротанги). Основной зональный тип южноевропейской растительности уже с начала миоцена отличался ксерофильностью, которая еще больше усилилась к концу эпохи.

 

На территории Восточно-Европейской равнины в миоцене существовали две вполне индивидуализированные геоботанические зоны: северная и южная, граница которых приблизительно намечается по линии Неман — нижнее течение Камы—свердловский сектор Урала. В первой половине миоцена в северной зоне произрастали широколиственно-хвойные леса с незначительным участием наименее требовательных к теплу вечнозеленых растений. Хвойные в этих лесах были представлены сосной, елью, пихтой, кедром, тсугой. В лесах южной зоны широколиственных пород было больше и видовой состав их разнообразнее. Важнейшими лесообразующими породами в них являлись- буки, каштаны, гикори, орехи, грабы, клены, березы, ольхи, ивы. В подлеске сохранялись миртовые, протейные, магнолиевые, пальмы. В хвойной части леса большую роль продолжали играть таксодиевые. На низменностях Припятского прогиба, Днепровско-Донецкой впадины Прикаспийской синеклизы и Приуральского прогиба, освободившихся от палеогенового моря, огромные пространства продолжали занимать заросли болотного кипариса.

 

Во второй половине миоцена повсеместно происходило обеднение флоры. В лесах северной зоны повышается содержание бореальных хвойных: ели, пихты, тсуги; широколиственные породы становятся менее разнообразными, однако в них, как показали новейшие данные В. И. Белкина (1963), еще сохранялись реликты теплолюбивой флоры — ореховые, таксодиевые и даже субтропические: Ilex, Nyssa и Myr- taceae. В южной провинции основной формацией становятся широколиственно-сосновые леса, также почти лишенные вечнозеленых растений; роль таксодиума в них резко падает.

 

В области Ставрополья, Нижней Волги, Нижнего Дона и Южной Украины, ныне входящих в степную зону, до начала верхнемиоценового века удерживались богатые по составу широколиственные буково- дубовые леса с реликтами вечнозеленых растений. В позднем сармате вечнозеленые растения исчезают окончательно, при этом леса начинают распадаться на отдельные массивы, разделенные лугово-степными пространствами (возникает лесостепная зона). В мэотисе леса совершенно исчезают с плакорных пространств Ставрополья, Нижней Волги, Нижнего Дона и. Южной Украины, но сохраняются в долинах рек (пойменные леса). На этом пространстве формируются прерии. В лесах речных долин уже отсутствовали таксодиевые, каштаны, платаны и ликвидам,- бары; вместе с тем распространение получили мелколистные породы:

 

По другую сторону Урала, согласно палинологическим данным последних лет, намечается такая последовательность изменений состава- миоценовых лесов в меридиональном направлении. На территории Западно-Сибирской низменности были распространены хвойно-широколиственные леса, причем в начале эпохи еще слабо дифференцированные, хотя уже и в это время к северу возрастало количество хвойных и березы, а к югу разнообразился состав широколиственных, больше становилось таксодиума. Хвойные (различные виды сосен, елей, пихт я тсуг) еще не создавали самостоятельных массивов и наряду с породами умеренной листопадной флоры входили в общую растительность (Толмачев, 1960; Атлас миоценовых споро-пыльцевых комплексов..., 1956). Теплолюбивые широколиственные и таксодиевые были распространены до Тазовского полуострова включительно, но вечнозеленые растения среди них отсутствовали. Последние их представители (Leitneria, Anderomeda, Vaccinium) не заходили дальше самых южных районов низменности.

 

С течением времени широтная дифференциация лесов Западно-Си- бирской низменности усиливалась. К концу миоцена здесь четко обозначались три зоны (Крылов, 1957), сменявшие друг друга в направлении с севера на юг: 1) зона преимущественно хвойных лесов, состоявших из елей, пихт, кедров, сосен, лиственниц; лиственные породы, находившиеся в этих лесах на положении примеси, были представлены березой, грабом, буком, лапиной, вязом, ольхой, серым орехом и др; 2) зона хвойно-широколиственных лесов, где заметную роль играли теплолюбивые породы: секвойя, таксодиум,   дуб, каштан и падуб; 3) зона преимущественно широколиственных лесов богатого состава, достигавшая Тургайской впадины. В этих лесах доминировали орехи, гикори, лапина, буки, дубы, дзелковы; некоторое участие в них принимали сосны, ели, березы, а также ликвидамбары. Здесь значительно был развит травянистый покров из злаков, лютиковых, розоцветных, маревых, сложноцветных и др. Со второй половины среднего или начала верхнего миоцена зона широколиственных лесов преобразуется в лесостепную. В ней усиленно развиваются степные фитоценозы, охватывающие все большие и большие пространства, леса же распадаются на отдельные массивы, при этом в них обедняется состав теплолюбивых лиственных пород и возрастает роль сосен и берез. В Северном Казахстане леса все больше и больше сосредоточивались по понижениям рельефа и речным долинам, исчезая с плакоров, где они замещались кустарниками и степной растительностью. Болота высыхали, и по мере их деградации исчезал таксодиум. К концу миоцена степи (прерии) в Казахстане уже становятся господствующим ландшафтом, а от лесов сохраняются лишь отдельные, редко разбросанные массивы (березовые леса и сосновые боры).

 

Сходная картина намечается для Джунгарии по данным спорово- пыльцевого анализа, выполненного К- Е. Аристовой. В отложениях Джунгарского миоцена ею обнаружена пыльца берез, ольхи, вяза, грецкого ореха, липы, бука, лещины, сосны, таксодиума, эфедры и пальмы. Такой смешанный состав растительности говорит о сложной дифференциации ландшафтов этой области, где плакорные участки с растительностью из засухоустойчивых кустарничков и полукустарничков (эфедра, полдни) чередовались с широколиственными лесами речных долин и обильно орошенной зоны предгорий, где даже сохранялись болота, поросшие таксодиумом. Сосны и ели, по-видимому, больше концентрировались на склонах гор Алтая, Тянь-Шаня и Джаира, уже тогда поднимавшихся над Джунгарской равниной.

 

В миоценовых лесах межгорных впадин Тянь-Шаня, как показало исследование кочкорской и текесской флор (Корнилова, 1962) и флоры Саты (Абузярова, 1961), резко преобладали мелколистные породы: ивовые, тополи, вязы; вечнозеленые растения в них отсутствовали совершенно. Тяныпанская миоценовая флора, в отличие от одновозрастных флор Западной Сибири, носила средиземноморский характер.

 

Миоценовые леса Восточной Сибири, судя по палинологическим данным, опубликованным М. Н. Алексеевым, Н. П. Куприной и др. (1962), а также И. А. Ильинской и Г. П. Пневой (1962), отличались от западносибирских повышенной ролью хвойных (ели, пихты, сосны, лиственницы, тсуги) и мелколистных пород (березы, ольхи, ивы) и менее богатым набором широколиственных пород, к тому же более или менее значительно представленных только в первой половине эпохи. В южных районах области (Нижнеалданская, Вилюйская впадины) в раннем миоцене еще сохранялись кедры и мирты, характерные для растительности Средиземноморья, а также подокарпус, ныне произрастающий только в Южной Азии. Миоценовые леса Восточной Сибири еще в большом количестве содержали тсугу и гикори, теперь не выходящие за пределы Тихоокеанского побережья (Северная Америка, Восточная Азия).

 

На территории Алтае-Саянской области, по данным Г. Ф. Лунгерс- гаузена, О. А. Раковец (1958) и Е. В. Девяткина (1960), произрастали смешанные широколиственно-хвойные леса, по видовому составу близкие южносибирским. Среди хвойных, очевидно преобладавших в древостое, были представлены как теплолюбивые — таксодиум, секвойя, так и бореальные — ель, пихта, тсуга, сосна; бореальные, несомненно, господствовали. Наиболее распространенными лиственными породами были береза, ольха, орех, лещина, граб, дуб, бук, гикори, лапина, липа, вяз: присутствовали каштан и ликвидамбар.

 

Хвойно-широколиственные леса распространялись на всю Верхоян- ско-Колымскую область. В первой половине миоцена, как показали исследования М. Н. Алексеева, Н. П. Куприна и др. (1962), А. М. Садовского (1962), в них еще были представлены тсуга, кедр, кетелеерия, так- содиевые (секвойя, глиптостробус) и богатый набор сережкоцветных к широколиственных пород (ольха, ива, береза, лещина, граб, орех, лапина, клен, гикори, дуб, каштан, ликвидамбар, вяз, ясень, липа, бук). Аналогичная' ассоциация установлена и в миоценовых отложениях Новосибирских островов. Однако широколиственные и теплолюбивые хвойные сосредотачивались по преимуществу в долинах и составляли значительный процент в древостое только в южных районах области. В горах уже начала обособляться таежная формация из елей и лиственниц, К концу миоцена состав лесов обедняется широколиственными, таксо- диевыми, тсугой.

 

По мере приближения к тихоокеанскому побережью леса становились богаче, в них усиливалась лесообразующая роль пород, не терпящих континентального климата. Уже на Охотском побережье заметным оказывается участие таксодиума, метасеквойи, подокарпуса; здесь же в большом количестве и разнообразнее представлены клены, гикори,, орехи, каштаны, дубы, буки, грабы, которые сохранялись здесь до начала плиоцена. Максимального разнообразия смешанные леса (в данном интервале географических широт) достигали на Камчатке, где в них были вкраплены магнолия и фикус (Погожаев, Семейкин, 1959). По мере приближения к Тихоокеанскому побережью повышалась также роль травянистых папоротников и водных растений (водный орех, саль- виния, лотос).

 

Изменения в составе растительности, связанные с переходом от областей континентального климата к океаническому, были существеннее изменений, вызывавшихся солярными условиями, меняющимися с географической широтой местности.

 

Сахалин, Хоккайдо, Приморье, Северо-Восточный Китай и Амурский бассейн, несмотря на более южное положение, имели сходный с. Камчаткой состав лесной растительности. В этих областях также были распространены смешанные леса богатого состава с. преобладанием бо- реальных хвойных (ель, пихта, сосна, тсуга) на возвышенностях и широколиственных— на низких склонах и равнинах. В первой половине миоцена в лесах Дальнего Востока еще много было таксодиума, секвойи и подокарпуса, бука, клена, дуба, каштана, гикори, лапины; частыми были магнолии, ликвидамбары, фикусы. Во второй половине миоцена господство хвойных на участках возвышенного рельефа выступает отчетливее. Широколиственные леса равнин становятся однообразнее, з основном березовыми, дубово-буковыми и ореховыми. Из них выпадают теплолюбивые растения, хотя ликвидамбар и магнолия еще сохраняются: в незначительном количестве. Таксодиум замещается ольхой. В среднем миоцене циннамомум распространялся до северного Сахалина.

 

В конце миоцена на континентальных равнинах Приморья (и, очевидно, Северо-Восточного Китая), лежащих за хребтом Сихотэ-Алиня,. основным ландшафтным типом растительности становится формация дубрав. Распространение дубов в континентальной флоре Приморья.

 

М. А. Седова (1957) связывает' с происходившим в это время похолоданием и уменьшением влажности, поскольку дубы в состоянии выносить короткие вегетационные периоды и продолжительные зимние. морозы. Среди остатков миоценовой флоры Ю. Кореи известны секвойя, глип- тостробус, бук, дзелкова, клен.

 

Японию в миоцене покрывали смешанные леса, наполовину состоявшие из теплолюбивых широколиственных и вечнозеленых растений (ликвидамбар, магнолия, циннамомум, сассафрас, лиродендрон и др.). Среди остатков этой растительности присутствует и пальма сабаль.

Шаньдунская ископаемая флора миоцена, описанная Чэни и Ху (Chaney а. Ни, 1940), уже близка растительности Центрального Китая. Это были богатейшие по составу смешанные леса субтропической- зоны, состоявшие из тепло- и влаголюбивых широколиственных, вечнозеленых и хвойных пород. В них особенно широко были распространены гикори и лапина, дубы и каштаны, грабы и дзелковы, ольхи и березы, магнолии и ликвидамбары, циннамомумы, фикусы, метасеквойи, кетеле- рии, глиптостробусы, сосны, ели и тсуги, пальма сабаль. В спорово-пыль- цевых комплексах значительный процент составляют травянистые растения.

 

В общем растительность Дальнего Востока была мезофильная,- комплексная в термическом отношении, чему способствовал муссонный климат с его малыми контрастами летних и зимних температур. По этой причине, например, ныне в растительности Восточного Китая имеет место частичное перекрытие ареалов тропической пальмы и бореаль- ной ели.

 

В систематическом и экологическом отношениях растительность Дальнего Востока существенно отличалась от европейской и вместе с тем'обнаруживала сходство с североамериканской (Криштофович, 1955; Лавренко, 1951; Байковская, 1950). В миоцене она уже распространялась в глубь материка до хребтов Станового, Большого Хингана и Тай- ханшаня. Первый служил границей ее с Сибирской областью, а второй и третий отделяли от степей Гоби.

 

В миоцене дальневосточная флора развивалась спокойно; состав ее менялся мало.

Область саванн и степей. В аридной области начинается процесс замещения саванн их бореальными аналогами — степями. В позднем олигоцене и миоцене он охватил все пространства Бей-Гоби — равнин, раскинувшихся к северу от хребтов Тянь-Шаня, Нань-Шаня и Цинь- лина (Восточный Казахстан, Джунгария, Ганьсуйский коридор, Алашань с Юго-Западной и Южной Монголией, Ордос). Об этой смене геоботанических ландшафтов убедительно свидетельствуют лптогенетиче- ские особенности отложений соответствующего возраста.

 

На равнинах Бей-Гоби поздний олигоцен и миоцен представлены серо-зелеными, серо-желтыми и красно-бурыми песчано-глинистыми осадками теплоумеренного типа, среди которых локально, но еще на больших площадях распространены бассейновые фации (озерные и болотные), сосредоточивающиеся по преимуществу в наиболее низких частях бессточных депрессий, в которых помещались конечные водоемы отдельных речных систем. Судя по ландшафтам, легко восстанавливаемым по литологическим данным, растительный покров здесь был развит неравномерно. Леса могли произрастать только по долинам рек, в понижениях рельефа, вмещавших конечные водоемы, и в оазисах, приурочивавшихся к выходам аллювиальных вод. В китайских источниках имеются указания на состав спорово-пыльцевых комплексов позднего олигоцена и миоцена Джунгарии, впадин Ганьсу и Цайдама, в которых из древесных пород называются тополи, грабы, березы, ивы, вязы, клены, дзелковы, дубы, ели, — в общем составляющие комплексы, близкие восточноказахстаиским, джунгарским, и комплексам внутренних впадин Тянь-Шапя. ,-)тп палинологические данные определенно говорят о том, что по.чдпеолнгоценовые и миоценовые леса Бей-Гоби по своему формациопному типу приближались к тугайным зарослям, но были значительно богаче по их видовому составу. В них еще сохранялись такие мезофильные породы, как клен и дзелкова, хотя на плакорах были распространены довольно сухие степи со злаками, полынями, маревыми (по аналогии с Казахстаном).

 

Лесная формация Бей-Гоби в позднем олигоцене и миоцене уже не содержала вечнозеленых растений; она являлась дериватом теплоуме- ренной тургайской листопадной флоры.

 

На равнинах Нань-Гоби, пролегающих между Тянь-Шанем и Куэнь- Лунем, в позднем олигоцене и миоцене еще продолжалось накопление субтропических красноцветов, богатых известью и гипсом, т. е. здесь сохранялся ландшафт сухой саванны. Растительность Нань-Гоби в это время продолжала оставаться сильно разреженной, ксерофильной, сохраняющей в основе «полтавское ядро», но еще более обедненное, чем в раннем палеогене. Древесная растительность, концентрировавшаяся главным образом вдоль речных русел, содержала как формы тропической, так и умеренной флоры: пальмы, лавровые, миртовые, магнолии, таксодиевые, сумаховые, а также вязовые, дзелковы, дубы, грецкий орех и др.

 

 



 

К содержанию книги: Палеоген и неоген

 

 

Последние добавления:

 

КАМЕННЫЕ ДОКУМЕНТЫ

 

СТРАТИГРАФИЯ И ТЕКТОНИКА ТИТОН-ВАЛАНЖИНСКИХ ОТЛОЖЕНИЙ РАЙОНА БАЙДАРСКОЙ КОТЛОВИНЫ В КРЫМУ

 

СИХОТЭ-АЛИНЬ

 

Вегенер. Происхождение континентов и океанов

 

ГЕОЛОГ АЛЕКСАНДР ФЕРСМАН