Предания об амазонках
|
|
Валерий Ронкин
Мой интерес к проблеме амазонок был в значительной мере спровоцирован появлением этих архаических дам, переодетых в белые колготки и вооруженных снайперскими винтовками, в городе Грозном во время чеченской войны. В данном конкретном случае этот пропагандистский прием, ориентированный на подсознание, не сработал. Однако не следует обольщаться, так бывает не всегда. Когда юристы и политологи всего мира ломали головы над тайной сталинских "показательных процессов", была опубликована статья Леви-Строса "Колдун и его магия" в которой он описывает аналогичную ситуацию в племени зуньи. [1] Архетипы (эмоционально окрашенные врожденные или неявно навязанные культурой системы ассоциаций) продолжают оказывать сильнейшее влияние на наше мировосприятие, особенно тогда, когда оно не опосредованно рефлексией. Один из способов осознания архетипических структур — исследование мифологии, которая является достаточно удобным объектом изучения, поскольку она в наибольшей степени отстранена от нашего сегодняшнего бытия и связанных с ним эмоций. * * * Истории о странах безмужних женщин — одна из наиболее распространенных тем фольклора и мифологии в самых разнообразных культурных традициях. Существует сравнительно большое количество литературы, посвященной этой проблеме, где собран разнообразный мифологический и фольклорный материал. Однако концептуальная сторона этого образа, характерная для отечественной традиции, меня не удовлетворяла. В нашей литературе образ амазонок однозначно связывался с периодом матриархата, якобы имевшем место в истории человечества, Ни из экологии приматов, ни из фактического материала, накопленного историками и этнографами это отнюдь не вытекает. Сама теория матриархата была сформулирована на основе мифологии, как античной (Бахофен), так и индейской (Морган). Гипотетическая теория после выхода работы Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства" тоже превратилась в миф , построенный по тому же принципу, что и архаичные мифы:"В доисторическое время, до появления частной собственности, все было наоборот, чем теперь". (По этому поводу см. Ронкин 1994). [2] Некоторые исследователи (напр. Калоев 1959, Толстова 1984) обоснование мифа об амазонках ищут, в обычаях участия девушек в военных действиях, расценивая такие обычаи, как пережиток матриархата. Не возвращаясь к проблеме гинеократии, замечу, что даже, если участие женщин в войне и имело место, к проблеме амазонок это никакого отношения не имеет. Героини нартского или каракалпакского эпосов воюют против врагов своего племени вместе с мужчинами или вместо них. Амазонки же выступают против мужчин, либо оказываются на стороне врагов. * * * Насколько люди античной культуры считали амазонок реальностью видно из "Панегерика" Исократа (III-IV в до н.э.), в котором он сопоставляет победы в греко-персидской войне с победой Афин (и Афины!) над амазонками. При этом в народном, массовом сознании амазонки были несколько иные, чем в эпосе. Именно из массовых представлений черпали свои сведения Гиппократ, схолиасты (комментаторы) и историки. В европейской традиции наиболее полное сообщение об амазонках оставил Геродот (V. 110-117). По его рассказу эллины воевали с амазонками, в Малой Азии за рекой Фермодонт. Геродот сообщает, что амазонок "скифы называют "эорпата", что значит мужеубийца". Эллины взяли некоторых женщин в плен и погрузили на свои корабли, но на обратном пути пленницы напали на эллинов и перебили их всех. Амазонки не были знакомы с кораблевождением, поэтому после убиения мужчин они носились по волнам, пока ветер не пригнал их к скифскому побережью. Здесь амазонки сошли с кораблей и некоторое время бродили по окрестностям, затем встретив табун лошадей, захватили его и принялись грабить скифов. Скифские вожди, пораженные воинственностью амазонок, решили породниться с ними, для чего выделили отряд юношей, повелев ему следовать за амазонками, не вступая в конфликт. Однажды один из юношей случайно встретил амазонку, отошедшую от своего лагеря, женщина не прогнала юношу, но позволила вступить с ней в сношения. Движением руки она указала ему, что на следующий день он может прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет тоже двое. На следующее свидание она явилась с подругой. Постепенно все юноши обрели таким образом жен и, поселившись отдельно от скифов, образовали отдельный народ. Отметим противоречие в изложении: амазонки, названные "мужеубийцами" не отклоняют ухаживания юношей. Это противоречие, на мой взгляд, свидетельствует о том, что изложение Геродота является компиляцией двух мифов, сходных внешне, но различных типологически. Мифы обоих типов достаточно широко распространены почти во всем мире. Рассказ Геродота любопытно сравнить с фольклорной записью, сделанной в Смоленской губернии в конце прошлого века: В былые дни протекали две реки — Воробей и Девица. За Воробьем жили мужчины, за Девицей — "девки". Однажды один из парней по имени Трехсотлетник увидел спящую девицу на территории между реками, он провел с нею ночь и покинул ее раньше, чем она проснулась. У "девки Двухсотлетки" родился ребенок. При следующей встрече парень дождался ее пробуждения и они договорились встретиться вновь двумя парами. Когда Двухсотлетка родила, "все остальные девки дивились, глядя на ребенка". Постепенно о существовании мужчин узнали и другие. Потом все образовали пары, хотя и жили отдельно, мальчиков воспитывали мужики, девочек — женщины. Наконец мужчинам это надоело и они напали на женщин, часть взяли в плен, другая — погибла, остальные откочевали в горы, где дожив до тысячи лет, умерли (Богданов 1946). Эта фольклорная запись интересна тем, что в ней не акцентируется агрессивность женщин. Подобные истории записаны не только в России. В африканской Дагомее зафиксировано аналогичное предание: когда-то существовали две деревни — мужская и женская, жители которых не знали друг о друге; однажды, возвращаясь с охоты, мужчина встретил женщину, которая несла просо, он угостил ее мясом, она его — лепешками, через некоторое время у них появился ребенок и его показали остальным; с тех пор мужчины и женщины живут совместно (Косвен 1947 N3 с. 6; другая версия см. "Сказки нар. Африки" 1976, N37). Такой же миф существует и на Новой Гвинее: Одного мужчину проглотила черепаха и унесла "в другое место". Там оказалась деревня безмужних женщин. С одной из женщин он сблизился, научил ее добывать огонь, пользоваться известью для приготовления жвачки из бетеля. Мужского фаллоса она никогда не видела и новый знакомец показал ей для чего тот предназначен. Женщина забеременела и родила. Остальные женщины, узнав о рождении младенца, тоже захотели иметь детей и родив мальчиков, захотели сделать их своими мужьями, но пришелец запретил им инцест, разделив на брачные классы, после чего покинул остров. (Сказки Океании. N31). В китайском "Каталоге гор и морей" повествуется: "В великой пустыне находится гора Дракон, сюда заходят солнце и луна. Там расположено царство женщин. Есть царство мужчин"(16.4). По сути дела, в подобных случаях мы имеем дело не с мифом об амазонках, а с мифом о происхождении современного мира, о преобразовании изначального хаоса в упорядоченный космос (знаменательно, что это совпадает с овладением огнем и установлением брачных классов). Прежнее состояние мира мыслилось, зачастую, как простая инверсия, абсолютное противопоставление прошлого настоящему: если теперь огнем владеют только люди, то значит раньше он был у животных, у которых люди и похитили огонь. Если теперь мужчины и женщины живут совместно, то ранее, "до начала времен" они жили раздельно (смоленская запись, указывающая на возраст героев, подтверждает "допотопность" ситуации) [3]. Отметим так же, что основным мотивом, побуждающим женщин отказаться от своей независимости, является рождение ребенка. Геродот в своем сообщении очевидно объединил две разных мифологемы: о воинственных амазонках, воевавших с эллинами и о появление из моря женщин, с которыми встречаются холостые парни, образуя народ. Другой вариант изначального состояния также противоположен нынешнему. Если теперь некоторые сакральные действия и атрибуты, табуируемые для женщин, а так же власть, принадлежит мужчинам, то ранее все это пытались присвоить себе женщины. Античные писатели нередко упоминали гинеократию, описывая варварские племена, с которыми ни греки, ни римляне непосредственных контактов не имели (Косвен 1948, с20-21). По их представлениям, в значительной степени рационализованным, варвары жили еще в "доисторические времена". (Эти рассказы, как и предания об амазонках, тоже вошли в уже упомянутый миф ХIХ в. ) Такие же представления о прошлом зафиксированы и в других ареалах. В Танзании у африканского племени хадзапи рассказывается, что в начале времен только женщины владели оружием и занимались охотой. Мужчины их боялись. Но потом солнечный бог Ишоко установил современный порядок. (Иорданский 1982). "Важнейший для мифологий западного ареала (Южной Америки) палеоиндийский сюжет повествует о женщинах, как первых исполнительницах ныне запретных для них ритуалов и установлении современного порядка вещей. Солнце (предводитель мужчин) борется со своей женой Луной, стоящей во главе женщин. Та в конце повествования устраивает потоп. Образ предводительницы женщин тождественен образу хтонической богини"(Березкин 1990). * * * В некоторых случаях земли, населенные женщинами, являются реликтовыми остатками прежнего мира и иногда соотносятся с царством мертвых. В кельтских (ирландских) сагах говорится о таких островах. лежащих на крайнем западе Океана. Это Яблочные, Счастливые, Женские острова. Жительницы этих земель устраивают для прибывших прекрасные пиры и дарят их своей любовью, но возвращение в наш мир для героев уже невозможно (Ирландский эпос. Плаванье Брана). Таковы же коранические гурии. К миру мертвых относятся и греческие эринии, керы, аналогичные им германские валькирии, русские лихорадки и русалки (МНМ). [4] Жительницы островов Блаженства и гурии фигурируют только в мире мертвых; русалки и валькирии опасны живым, но становятся женами утопленников и погибших в бою; керы, как и валькирии, неистовствуют на поле брани, губят людей и уносят их в Аид. Большинство из перечисленных мифологических категорий враждебны живым, в первую очередь, мужчинам. Держит она то пронзенного, то не пронзенного
ловит, (Илл. 18, 536-539). В тексте перевода слово "кера" не фигурирует, но оно есть у Гомера, который также употребляет его в значении "судьба". Зевс именно керы взвешивает на золотых весах (Илл. 8, 68;22, 209). Девы в шлемах (Первая песнь о Хельги [15]) Это валькирии из старшей Эдды. "Один шлет их во все сражения, они избирают тех, кто должен пасть и решают исход сражения", Эдда называет их и "норнами" — девами судьбы (Мл. Эдда с35). Nick обосновывает связь между керами, валькириями и амазонками; с его точки зрения представление воинской судьбы в образе девы, которая может влюбиться в героя, было важным фактором психологической защиты. Для героического периода это заключение правомерно, но образы амазонок, как я попытаюсь доказать, гораздо старше и уходят в глубокую архаику. Валькирии и керы — воинственны. Эти же качества в первую очередь характеризуют и собственно амазонок, которых Геродот называет "мужеубийцами", Эсхил ("Прикованный Прометей" 729-761) — "враждебные мужам", а его схолиаст "мужененавистные"(Латышев 1947 N1 с 303). Обратим внимание на некоторые сюжеты, которые обычно к мифам об амазонках не относят. Отметим также связь категории этих женщин с водой, что также характерно для мифов об амазонках. Во время своего плаванья Одиссей причаливает к острову Ээе, где живет богиня-волшебница Кирка, окруженная девами -"все они дочери были потоков и рощ, и священных рек" (Од. 10.350). Путников, попавших в ее владения, Кирка превращает в животных. Однако Одиссею с помощью Гермеса удается победить волшебницу , после чего она разделяет с ним ложе и целый год Одиссей и его спутники пируют во дворце богини (Од. Х). Кирка — дочь Гекаты (богини колдовства, лунной богини, близкой Селене) и бога солнца Гелиоса. Кирка воздвигла храм Артемиды, которой в жертву приносила всех чужеземцев. Отданая в жены царю скифов, она убила его, а затем, изгнанная, бежала к Океану вместе с приближенными женщинами и поселилась на пустынном острове, где ее и встретил Одиссей. (Диодор Сиц. 4.45). Эпитет "мужеубийца" полностью применим и к Кирке, несомненна и связь с водой окружавших ее женщин. В предании о Данаидах амазонки тоже не упоминаются, хотя в нем налицо некоторые основные элементы мифов этого типа. Данаиды, согласно греческой мифологии, дочери царя Даная. Прибыв в Аргос и став там царем, Данай узнал, что в стране не было воды, так как рассерженный Посейдон иссушил всю страну. Тогда на поиски воды Данай послал своих дочерей, одна из которых разделила ложе с Посейдоном и тот указал ей источники. Данаиды были принуждены к браку со своими кузенами силой. Отец дал им кинжалы, чтобы в первую брачную ночь они закололи своих мужей, что и было сделано. (Аполлодор 2. 1. 4-5). В Аиде в наказание за это Данаиды наполняют водой дырявый сосуд (Гигин Мифы 168). Дырявый неиссякающий сосуд — метафора источника. (Древнегреческая мифология очень поздно пришла к идее загробного наказания, вероятнее всего несколько мифов такого рода являются переосмыслением более ранних "занятий" их персонажей). Наконец, само имя "Данай" связано с иранским "danu" — река (ср. Дунай, Дон, Днепр, Днестр). Не случайно, вероятно, и то, что античные писатели связывали легенды об амазонках с ираноязычными скифами или сарматами. Другой миф о мужеубийстве связан с островом Лемнос. Лемносские женщины отказались почитать богиню Афродиту, и та в возмездие наделила их зловонием. [5] Поэтому их мужья, захватив женщин из близлежащей области Фракии, сделали их своими наложницами. Оскорбленные женщины Лемноса перебили своих отцов и мужей. Герои (аргонавты), причалив к острову Лемносу, управляемому женщинами, вступили с ними в брак (Аполлодор 1, 9, 17). Диодор Сиц. (3.4) утверждал, что города на Лемносе основали амазонки. В Южной Америке подобный миф выглядит так: за нарушение табу мужчины убили мальчика, в отместку мать уговорила остальных женщин перебить всех мужчин, в том числе и мальчиков, после чего женщины отправились вверх по течению рек и каждая выбрала себе ту реку, которая ей понравилась (Березкин 1994 N83). * * * В античной мифологии амазонки всегда выступают противниками героев, очистителей мира от хтонических чудовищ: Геракла, Тезея, Беллерофонта. В битвах они оказываются на стороне "врагов": во время троянской войны они воюют против ахейцев, в "Энеиде"(ХI. 532 и сл.) — против троянцев. Амазонки — дочери Гармонии и Ареса, "не так уж добры, ведь у них не в почете право... им по душе Ареса дела и плачевные распри" (Аполлон Родосский 2. 990). Гармония тоже "внебрачная" дочь Ареса (Аполлодор 3, 4, 2), мужем ее был Кадм, на свадьбе боги подарили ей ожерелье, ставшее источником несчастий для тех, кто им владел (МНМ) и одеяние, "окрашенное преступными составами, поэтому ее потомство было преступным"(Гигин Мифы. 148). [6] Историк Эфор излагает другую версию происхождения амазонок: когда савроматы отправились воевать, их жены, возмущенные тем, что мужья их бросили, перебили всех оставшихся мужчин и постановили ломать ноги мальчикам, чтобы те не отобрали у них власть. (Косвен 1947 N2, с35). Живут амазонки в городе Фемискира за рекой Термодонт (Эсхил Пром. 23, 416). Термодонт в переводе — горячая река. Возможно это не случайно. Католическая легенда о св. Урсуле, убитой гуннами вместе с 11000 дев во время паломничества, возможно восходят к дохристианскому кельтскому мифу (Добиаш-Рождественская 1925). Восстанавливая исходный миф исследовательница отмечает "стихийный характер девичьего воинства и его водяных игр", а также культ Бате — богини горячих вод. Огненные или кипящие реки отделяли наш мир от нижнего. У Вергилия "огненный бурный поток вкруг твердыни Тартара мчится" (Энеида 6, 550). Античные амазонки были прежде всего связаны с Артемидой. Они основали храм Артемиды Эфесской (Каллимах 3, 237). Жрицей Артемиды-Дианы была амазонка Камилла (Вергилий. Энеида 11.11.560). Кирка построила храм этой богине, установив обычай приносить в жертву всех чужестранцев. (Диодор Сиц. 2.46.2). Амазонка Камилла, согласно Вергилию была жрицей Дианы-Артемиды (Эн. 11, 557) [7]. Он же (3. 52-55), ссылаясь на Дионисия Скитобрахиона, говорит, что родиной амазонок был остров Геспер, лежащий на западе близ Океана. Геспериды- дочери Ночи и, следовательно, сестры эриний и кер. В известных нам мифах внутренний "быт" амазонок не освещается, на эту тему писали античные и более поздние географы, историки, схолиасты. Гиппократ (О переломах и о членах . 101): "Некоторые рассказывают, что амазонки калечат детей мужского пола тотчас по рождении, одним переламывают бедра, другим — голени, чтобы они были хромыми и мужской пол не восставал на женский. Они пользуются мужчинами как ремесленниками для работ кожевенных, медных и других". В средние века эти же сведения подтверждают Евстафий (Лат. 1947 N2 c.298) и Пикколини (Косвен 1947 N2 с45), последний сообщает о том, что мальчикам выжигали правый глаз. Евстафий, ссылаясь на не дошедшие до нашего времени труды Павсания, пишет: "Амазонки калечили ногу или правую руку у детей мужского пола. Когда же скифы приглашали их жить с ними, неискалеченными. то они отвечали — "Прекрасно действует хромой" (точный перевод глагола неудобен для печати). (Лат. 1947 N1 с287). Таким образом, искалеченные мальчики затем становились мужьями амазонок. "Маргинальные признаки всегда присущи потустороннему миру. За пределами этого мира обитают одноногие или однорукие существа (Неклюдов. "О кривом оборотне"). (Сами амазонки, по сообщению античных авторов не симметричны — они выжигают себе одну грудь). [8] Вспомним историю лемносских мужеубийц. Под островом Лемнос находилась кузница Гефеста (вулкан), сам Гефест был хромым ремесленником-кузнецом. [9] Одноглазыми были его помощники — циклопы. Существуют и иные варианты. Палеафт (4 в до н.э.) сообщает: "Когда они рожают. то. если ребенок мужского пола, он становится собакоголовым, если же женского, то красивейшей женщиной" (Косвен 1947 N2 с46). Адам Бременский (11в): "У восточного берега Балтийского моря обитают амазонки. Некоторые говорят, что они беременеют, выпив воды, некоторые — от купцов и пленных, некоторые — от встречающихся там чудовищ, и мы полагаем, что это наиболее вероятно" (там же). Скандинавские мореходы северо-восточнее Гренландии якобы обнаружили страну девственниц, беременеющих от питья воды (Хеннинг 1961 с462). Византийский писатель Цец приводит эпитет царицы амазонок Ипполиты — Нептунида, "от которой все амазонки называются нептунидами" (Лат. 1947 N3 с184). Возможно существовала версия, согласно которой отцом амазонок был не Арес, а Нептун, он же был их мужем (отцом следующего поколения). Тогда беременность от выпитой воды становится легко объяснимой. Мифы о способности женщин-мужеубийц зачинать от воды или ветра распространены по всей восточной Азии. В древнекитайском "Каталоге гор и морей" сообщается: "Страна женщин находится к северу от страны Усянь. Там женщины живут парами около воды". Более поздний комментатор добавляет: "Там есть Желтый пруд, женщины заходят в него купаться. Когда они выходят, оказываются беременными. Если у них рождается мальчик, через три года его убивают" (Юань Ке 1997 с207, 337) Айны (аборигены Сахалина) и жители Явы рассказывали про острова, где живут безмужние женщины, когда дует морской ветер они раздеваются, выходят на берег и так беременеют. Родившихся мальчиков они убивают (Косвен 1947 N2 с51, 52). Индейцы сиу считали, что такие женщины порождают великанов-людоедов, навахо рассказывали о восстании женщин отделившихся от мужчин и вступивших в связь с водяным чудовищем. В легендах индейцев Южной Америки восстание женщин происходит из-за того, что мужчины убивают их любовника — аллигатора или ягуара (Косвен 1947с19) Древние и средневековые схолиасты к Гомеру сообщали, что "амазонки не употребляли в пищу хлеба, но змей, скорпионов, черепах и ящериц"(Лат. 1947 N1 c282, 287; 1948 N3 с314). Арабский источник повествует, о женщинах, беременеющих от ветра и питающихся золотом (Косвен 1947 N2 с52). В Южной Америке существует миф о встрече индейца-охотника с отрядом гии-риномо (амазонок), "разукрашенных как будто воины мужчины". Охотник не испугался; направившись к предводительнице он смело протянул руку к ее вульве. "Постой, это опасно" — ответила та и велела ему спрятаться на дереве. Когда остальные разошлись и охотник слез с дерева он увидел, как она достав из шаманской сумочки гребень, принялась вычесывать из волос на лобке кишевших там скорпионов, пауков, ядовитых муравьев и многоножек. После этого она ласково взглянула и предложила лечь с нею. Потом она привела его в селение и он постарался удовлетворить всех гии-риномо. Но забеременела только предводительница. Остальные обиделись и решили убить мужчину , но предводительнице и человеку удалось бежать (Березкин 1994 N73). Величайшая река Америки своим названием обязана таким рассказам. Услышав их от туземцев испанцы решили, что где-то рядом обитают амазонки, описанные еще античными авторами. * * * Обратим внимание, на противопоставлении гии-риномо и человека. Первые относятся скорее к категории духов. Анализируя представления об амазонках, можно прийти к выводу, что и в иных ареалах эти "враждебные мужам" женщины являются скорее духами, чем людьми. Причем духами так или иначе связанными с царством мертвых. Но и реальные женщины в большинстве архаичных мифологий тоже мыслились связанными с духами в большей степени, чем мужчины. Все архаичные культуры рассматривали рождение как реинкарнацию. "Языком ритуала нередко говорится о какой-то особой, спецефической связи женщин с духами, со сферой сакрального, с потусторонним миром. <...> Одним из самых таинственных событий являлось зарождение новой жизни. <...> Соответственно возникала мысль и об особом отношении женщин к миру предков" (Березкин 1987 с100). Интересны в этом отношении представления яноама — считается, что душа мужчины находится в его теле; иначе обстоит дело с душами женщин — они живут своей особой жизнью, образуя племя амазонок[10];одновременно душа женщины это водяное животное — выдра. (там же с101). Культурно-историческим контекстом оппозиции "Мужское — женское" с точки зрения Золотарева (1964) была дуальная организация общества, делившая каждое племя на две экзогамные фратрии. Для мужчин женщины оказывались не только иными, но и чужими и, следовательно, опасными. Отсюда возникла система бинарной классификации, универсальная для всех примитивных обществ. "Все сигналы, полученные первобытным коллективом и каждым его членом, делятся на благоприятные и неблагоприятные. В наиболее просто организованных системах чаще всего речь идет о двух рядах признаков или символов, каждый из которых противоположен другому. Эти ряды признаков в определенном контексте взаимозаменяемы (Иванов 1978 с96, 97). В большинстве случаев можно выстроить такие ряды: мужской — правый — нечетный — верх — огонь — солнце — чистый — женский — левый — четный — низ — вода — луна — нечистый В древнем Китае эти оппозиции объединялись понятиями янь и инь: "Все легкое в хаосе, все чистое (янь) поднялось наверх и образовало небо; все мутное, тяжелое (инь) спустилось вниз и образовало землю" (Васильев 1970 с239). "Когда оппозиции полов выражаются в религиозном контексте, речь идет не столько о оппозиции сакрального-профанного, сколько о противостоянии двух типов сакральности, один из которых является исключительной принадлежностью мужчин, а другой — женщин <…> Например, у Малекула слово "илео" означает сакральность, спецефическую для мужчин; однако его антоним "ига" — не означает профанного, но описывает другую форму сакрального, составляющую исключительно принадлежность женщин. Мужчины старательно избегают предметов, наделенных "ига", поскольку эти предметы парализуют и даже уничтожают его запас "илео" (Элиаде 1987 с206). Положение полов в первобытной общине зависело не только от физиологических причин, но и маркировалось культурой. Например, в Австралии корзины обычно изготовлялись женщинами, но у некоторых племен этим делом занимались исключительно мужчины (Бутинов 1960 с123), в Папуа у одних племен женщина вырубает куски съедобной сердцевины из саговой пальмы, а мужчина промывает их, у других вырубка была мужским занятием, а промывка — женским (Бахта 1968 с279) . За ношение мужской одежды женщин сжигала инквизиция еще в средние века. Жизненность подобного рода архетипов подтверждается современным феминистским движением и существованием электората "партии" под названием "Женщины России"[11]. Кроме вышеперечисленных причин противопоставление женщин мужчинам имело и еще одну — разницу психологического склада. Некоторые реакции женщин для большинства мужчин являются непредсказуемыми, а, зачастую, и пугающими. Страбон, считавший рассказы об амазонках "чудесными и невероятными", упоминает остров, лежащий напротив устья реки Лигер на нем жили женщины, посвященные Дионису. Ни один мужчина не мог попасть на этот остров, но женщины переправлялись на материк для общения с мужчинами, после чего возвращались обратно (IV. 4.6). Возможно это описание касается храмовых проституток — жриц Диониса, но возможно, что оно относится к менадам (безумствующим), вакханкам. Следуя толпами за Дионисом, полуобнаженные, покрытые звериными шкурами, они сокрушают все на своем пути, растерзывают попавшихся на пути животных и мужчин, вовлекают в свою толпу женщин, приобщая их к служению Дионису — богу вина и производительных сил природы. [12] Основатель культа Диониса Орфей был растерзан толпой вакханок (МНМ). Между учредительством дионисийских мистерий Орфеем и его гибелью от рук их участниц — менад противоречия нет. Аналогичная стадия развития религии и одинаковая психологическая ситуация, несмотря на пространственный и временной разрыв, породили ритуал, напоминающий мифическое событие. В Якутии записан обряд вызывания плодородия у женщин и самок скота. Шаман камлает, представляя, что отправляется к Матери-богине земли с целью получения от нее "джалыка" — силы половой страсти. Получив "джалык", шаман начинал созывать женщин, подражая ржанью жеребца, созывающего кобыл. Женщины, плясавшие вокруг него, войдя в экстаз, начинали ржать, оголялись и набрасывались на шамана, иногда они даже валили его; мужчины, наблюдавшие обряд, в таких случаях отбивали шамана от обезумевших женщин (Ксенофонтов 1930 с95). Этот или подобный обряд можно узнать и в описании гибели Орфея. Интересно отметить, что агрессивность амазонок и соответствующих им мифологических персонажей проявляется только в случае массового их действия. Когда Геракл, посланный за волшебным поясом предводительницы амазонок Ипполиты, встречается с ней, Ипполита соглашается этот пояс отдать ему, однако тут вмешиваются ее подруги и нападают на Геракла. Антиопа любит Тесея. Вождь гии-риномо спасает индейца от своих соплеменниц. Подобные примеры можно приводить и далее. На мой взгляд такое поведение можно описать как коллективную истерию. "Коллективная истерия охватывает прежде всего женщин (чаще всего до 20 лет) и продолжается от нескольких часов до 10 недель и более, число зараженных ею варьирует от трех до 200 человек" (Якубчик 1982 с310). В средние века такие эпидемии охватывали целые области и вовлекали десятки тысяч людей (там же с3). Страх перед такими эксцессами с одной стороны порождал мужские союзы, в которые, до их политизации, входили все инициированные мужчины социума, запугивавшие женщин страшными масками и необычными звуками. Миклухо-Маклай предельно упрощает проблему, когда пишет: "На празднике главное — еда; чтобы отделаться от надоедливых женщин и детей, которые бы потребовали тоже свою долю и, чтобы есть и пить без стеснений, мужчины используют музыкальные инструменты как средство устрашения, и женщины привыкли верить в их дурное действие" (Микл. Маклай 1993 т3 с83). С другой стороны этот же страх порождал представления о женщинах мужеубийцах[13]. Русалки не случайно защекотывали до смерти парней, попавших им в руки — они приобщали их к своему состоянию, вызывая истерический смех. "Неудовлетворенность, чувство напрасно потраченной жизни, а главное эротические затруднения (в более широком смысле) вызывают вспышки неврозов и взрывы психозов. Испуг, гнев или отчаяние могут вызвать у психопатов возбуждение с слепой яростью <...> Энергичные больные могут сообщить свой бред живущим с ними здоровым на вид лицам (индуцированное помешательство). Существуют всевозможные переходы индуцированного помешательства вплоть до нервных и психических эпидемий, могущих увлечь за собой и людей совершенно нормального склада "(Bleuler 1920 с163). В некоторых мифах причиной нападения на мужчин является испуг — например нападение амазонок на Геракла. Гораздо чаще — неудовлетворенная сексуальность. Выше я упоминал "лемносскую" и "савроматскую" версии мужеубийства. В арабской "Книге чудес Индии" (X в.) говорится о купеческом корабле выброшенном на неизвестный остров. Когда моряки оказались на суше, из глубины острова вышли толпы женщин. Они утащили мужчин в горы и заставили их служить их удовольствиям, причем на одного мужчину приходилось тысяча женщин. Все мужчины умерли один за другим от изнурения. Остался в живых только один испанец, которого похитила одна женщина. Он посещал ее ночью, днем же она его прятала. Моряк добыл лодку, а женщина указала ему россыпи золота. Они уплыли с этого острова вдвоем. (Косвен 1947 N3 с53). Этнограф Малиновский записал подобную историю на Тробрианских о-вах: "Мореходов, попавших на остров женщин, они насилуют до смерти. Если у них рождаются мальчики, то они не достигают зрелого возраста, т. к. женщины замучивают их своей любовью". (там же с59). Конечно в реальности эта "ненависть к мужам" была институционализирована, обряды нападения на мужчин были приурочены к определенным событиям или праздникам, а степень агрессивности ограничена. На тех же островах, тоже Малиновским, был описан обычай, называемый "йауса". Женщины, собравшиеся на коллективную прополку огородов, могли нападать на случайных прохожих — их насиловали, оскорбляли, избивали (Семенов 1996 с38). Подобные обычаи зафиксированы и в других регионах, даже в Европе ХIХ века. В Мордовии еще в прошлом веке существовал женский праздник, на который не допускались мужчины, незамужние девушки и дети. Ночью, подвыпившая толпа женщин, предводительствуемая старухой верхом на палке, увенчанной головой коня, распевая эротические песни, двигалась по деревне, На встречных мужчин нападали, раздевали, запугивали и, прежде чем отпустить, заставляли платить выкуп (Семенов 1996 с38). В некоторых районах Кавказа, когда женщины выходили для сбора мха и особой травы для ритуальных подушек и тюфячков новобрачных, мужчина, случайно встретившийся с такой толпой, становился их жертвой. Его обезоруживали, принуждали танцевать и исполнять все капризы женщин; натешившись, жертву при смехе и остротах отпускали (Пе-ъ. 1867). На севере Шлезвига при рождении ребенка все деревенские женщины будто сходили с ума, все шли к дому матери, танцуя и крича, если им встречался мужчина, с него снимали шляпу и наполняли навозом, если попадалась телега — ее разламывали на куски. Собравшись у дома роженицы, женщины начинали безумную гонку по деревне "подобно менадам"(!) горланя и выкрикивая "ура!". Они врывались в дома, забирая пищу и выпивку, и, если там находились мужчины, то их заставляли плясать (Элиаде 1996 с249). Семенов (там же с39) упоминает о вовсе не институционализированных нападениях женщин на зазевавшихся охранников в ГУЛАГЕ. Подобные истории я слышал и сам. Мужчинам для сохранения эрекции перетягивали член тесьмой; случалось, что после таких эксцессов некоторые умирали. В России еще в начале этого века в случае эпизоотий или эпидемий практиковался обряд опахивания, который очевидцы сравнивали с древними вакханалиями. Ночью, предупредив соседей, чтобы они не выходили на улицу, деревенские женщины приступали к обряду. В обряде участвовали женщины, одетые только в исподние рубашки или нагие. Некоторые из них впрягались в соху, остальные сопровождали их с шумом, стуком, грязной бранью, угрозами и заклинаниями. Сохой следовало провести борозду вокруг деревни. Иногда процессия включала в себя голую женщину верхом на помеле. Встречных, особенно мужчин оскорбляли, избивали, иногда до смерти. Таким обрядом изгоняли из деревни болезнь. Эмоциональной основой подобного действа был страх (Померанцева 1982 и библиография к ст.). Коллективная истерия, принимавшая масштабы психических эпидемий, становилась детонатором многих еретических движений средневековья, немалую роль в них играли женщины, группировавшиеся вокруг очередного пророка. Некоторые важнейшие события нового времени начинались с женских бунтов. Вспомним поход возмущенных женщин на Версаль (1789 г.) и беспорядки женщин в очередях, предшествовавшие февральской революции в России. В 1992 г. на улицах российских городов появились взбудораженные женщины с кастрюлями, в которые за отсутствием кимвалов они и колотили. Нам повезло. В этом конкретном случае цепная реакция не началась (кроме других факторов сказался и возраст этих "амазонок"). * * * Образ женщины в мифологии может восприниматься в трех ее ипостасях. В одном случае женщина в агрессивном экстазе — шаманка, охотница, воительница. В искусстве нового времени таковы "Марсельеза" Рюда, "Свобода на баррикадах" Делякруа, женщины-комиссары времен гражданской войны в советском искусстве. Следующий образ это женщина-мать. Наконец, наиболее развитые мифологические системы знают женщину-устроительницу. Это античная Афина, иудо-христианская София. В развитых мифологиях присутствуют все три ипостаси женщины. В христианстве это Иродиады (в русском фольклоре сближавшиеся с лихорадками, см. Толстой 1995 с244), Богоматерь Мария и София. Обратим внимание на то, что и в этом случае "мать" и "устроительница" воспринимаются персонально и, в то же время, единичная Саломея в народном сознании превращается в некое множество "Иродиад"[14]. Архаичное сознание не знает еще такого разделения. Богиня-Мать (ассоциируемая с Землей) демонстрирует черты дикости, необузданной агрессивности, злого чародейства, одновременно являясь символом материнства и устроительства. Она устроительница судеб, покровительница городов (Горан 1990 с36). Такова фригийская Кибелла, ранняя Артемида, Беллона. Волгоградский памятник павшим — "Родина-мать" Вутетича демонстрирует глубокую архаичность сознания, возврат к синкретическому образу богини-Матери и одновременно Хозяйки нижнего мира, образу агрессивному, дикому и зловещему, требующему человеческих жертв. Амазонки демонстрируют уже совершившееся в сознании людей разделение функций, за ними была оставлена стихийная непредсказуемость, враждебная мировой гармонии (имя их матери говорит о неком синкретизме, сопутствовавшему генезису их образа). Впрочем традиция (очевидно позднейшая) подчеркивала незаконность их рождения, от собственного отца. Победы мужчин над амазонками связаны вовсе не с крушением матриархата. Партнеры таких богинь, как Кибелла, находились в подчиненном положении сына, брата или жреца (Горан там же). Постепенно на первый план выходят боги-мужчины, и это сказалось на мифологии. Из этого нельзя делать прямых исторических выводов, т. к. исторические процессы (бытие) отнюдь не однозначно связаны с сознанием, а, следовательно, и с религиозными представлениями. То, что эпические поэты не касались быта амазонок вполне понятно: в эпосе они противостоят героям, а не шаманам, которые умеют справиться с духами, Одиссей на острове Ээя выступает скорее как шаман — с помощью духа-помощника (Гермеса) он одолевает Кирку. Но этот этап ко времени появления эпоса античная культура уже прошла. * * * Изучение мифологии может иметь несколько аспектов. Один из них был сформулирован очень давно: "Познай самого себя". Мифы не возникают из ничего и не исчезают в никуда. Конкретный факт, событие или социальный институт могут стать одной из причин возникновения какого-либо рассказа. Но миф может передаваться из поколения в поколение, его будут помнить и им интересоваться только если он (как и любая другая система символов) будет удовлетворять некой психологической потребности рассказчиков и слушателей. Эта потребность не сводима к условиям существования. В какой-то степени она определяется нашими инстинктами, заложенными в генотипе, еще в большей степени культурой. Архетипы имеют огромную инерцию и никто из нас не свободен от них. 1998 год Примечания. [1] Знаменательно примечание, сделанное к этой главе в русском издании 1985г. "Судебная практика, описанная у зуньи, находит разительные психологические параллели в средневековых процессах ведьм и их аналогах более позднего времени". Архаичные колдуны и ведьмы воскресли в ХХ веке под именем "врагов народа", чье "вредительство", мотивируемое "ненавистью к мировому пролетариату" было несомненно для тысяч и тысяч современников. (Не случайно В.Я.Пропп одну из категорий сказочных персонажей наименовал "вредители"). [2] "Никто еще не выступал с гипотезой, по которой в мифах якобы сохранилась память о времени, когда животные умели пользоваться огнем, а законы всемирного тяготения отличались от современных. Но коль скоро речь заходила об описываемых в мифах явлениях общественной жизни, ученые не раз теряли осторожность и склонны были увидеть в текстах какое-то зерно истины. <...> В отечественной этнографии гипотеза о матриархате продержалась довольно долго <...> Хотелось бы подчеркнуть, что мифы индейцев о свержении власти женщин недопустимо использовать для ее обоснования"(Березкин 1987c90) Даже матрилинейный род, действительно обнаруженный этнографами, использовался в идеологических целях. "Материнско-родовая теория <...> перенесла материнский род из неолита, где он реально существовал, в верхний палеолит. <...> Так возник тезис о первичном и даже универсальном материнском роде в верхнем палеолите. Трудно даже понять, как мог этот недоказуемый тезис подняться до общепринятой теории, занявшей в науке о первобытности на длительный срок монопольное положение. Видимо здесь не обошлось без влияния факторов, лежащих за пределами науки"(Бутинов 1968 с123). [3] Вероятнее всего В.В.Богданов записал "испорченную" версию Геродота, но в почти современном пересказе она выглядит гораздо архаичнее, нежели у античного автора. [4] Античный автор: "В Скифии родятся женщины, называемые "битиями". Они имеют в глазах двойной зрачок и губят взглядом, если посмотрят в гневе" (Лат. 1948 N4). [5] Зловоние один из признаков царства смерти. С Лемносом связан и миф о Филоктете, одном из ахейцев, отправившихся в Трою. Недалеко от Лемноса его ужалила змея. Рана оказалась неизлечимой; она издавала отвратительный запах, который войско не в состоянии было вынести, поэтому Филоктета высадили на Лемносе. (Апполодор Э 3, 27). Можно предположить, что такой связью с отвратительным запахом Лемнос обязан вулканическим испарениям. Возможно, на нем помещался один из входов в нижний мир. [6] Гармония и ее муж в конце жизни превратились в драконов. (Апполодор 5. 4), согласно другой версии они превратились во львов (Гигин Мифы изд. Спб 1997 прим. к N6). [7] Существовало предание, что Ахилл после смерти сочетался с Ифигенией, жрицей Артемиды (Лат. 1947 N3 с303). В мире живых жрицы этой богини должны были избегать мужчин и были им враждебны. [8] В ирландской мифологии одноногость и одноглазость являлась отличительным свойством фоморов, связанных с нижним миром и соответственно с волшебными островами, о которых говорилось выше. (Предания 1991 с276). [9] На Лемносе обитали кабиры — дети Гефеста, хтонические божества. Аналогичные им дактили, которым приписывалось открытие обработки железа, были связаны с Малой Азией. Там же, за Термодонтом, "где амазонки живут, а дальше трудятся тяжко мужи халибы <...>, заняты делом железным"(Ап. Род, 2, 373). Для нашей темы значимо и само рождение Гефеста: "поссорилась Гера с супругом и, не познавши любовный объятий, родила Гефеста" (Гесиод. Теогония 927). Гефест же изготовил зловещий подарок для Гармонии, матери амазонок. [10] "Мудрецы, которые были до нас, назвали душу женским именем. И действительно, она женщина по своей природе, имеющая даже свое чрево" (Гностический текст "Толкование о душе" "Звезда волхвов"). [11] Сказка рассказанная женщиной-киргизкой: Очень давно был город женщин, который стоял на высоких столбах. Из ста рождавшихся мальчиков слепая женщина выбирала одного, остальных убивали. Оставленные мальчики были рабами, они же продолжали род. В городе царили порядок и справедливость. Но однажды царице удалось оставить своего сына. Он то и стал великим Искандером. С тех пор началось царство мужчин. Но однажды "прилетит женщина с далекого севера; волоса как снег белые, глаза как море синие, груди как горы льдом покрытые и польется молоко-благодать на наши головы женские"(Каразин 1875 с290). [12] Сестры Семелы, матери Диониса, после кровавой вакханалии сами превратились в леопардов. (Гигин. изд. Спб1997 прим. к N184) Т.е. озверели, здесь имеет место реализация метафоры (см. Голосовкер 1987 с36). Отметим, что Семела и ее сестры — сестры амазонок по матери. Ипполит построил храм Артемиды Ликийской (волчьей), "такое прозвище существовало у амазонок, от которых он происходил по матери" (Павсаний 2. 31. 4). [13] Насколько проблема женского бунта волновала людей античности видно хотя бы из перечня сценических произведений, ей посвященных. На тему женского бунта писал Аристофан ("Женщины в народном собрании", "Лисистрата"), он же писал о лемносянках, Данаидах. О лемносянках также писали Эсхил и Софокл, о вакханках — Эврипид, Эсхил, Ликофон. На эти же темы писали и другие драматурги и комедиографы. [14] В русских былинах у князя Владимира очень часто пируют "поленицы, девицы удалые" ;сказительница так поясняет это слово: "Поленичи удалы это были воины-женщины, богатырского роду, воинству ученые" (Былины Севера т2 N110, М/Л 1951), В былинах о Дунае поленницей выступает его жена; и Дунай и поленница превращаются в реки. В сказке Афанасьева (N173) "девица , которой с рук и с ног вода течет: кто этой воды изопьет на тридцать лет моложе станет (вариант — хозяйка молодильных яблок) выезжает со своим войском в зеленые луга тешиться — все войско из одних девиц набрано". Наконец, с Китежем и оз. Светлояром связана некая девка-Турка, хозяйка зверей и предводительница женского войска (Град Китеж. Горький 1985); можно предположить, что со Светлояром было связано представление о входе в нижний мир. (См. Комарович "Китежская легенда" М. 1936; Блинкова и др. Сов. этногр. N4, 1973). Тема полениц в русском фольклоре требует дальнейшего исследования. Литература: Березкин Ю.Е. Голос дьявола среди снегов и джунглей. Л. 1987. Березкин Ю.Е. Мифы индейцев Южной Америки. 1994. Березкин Ю.Е. Древнейшая история Южной Америки и индейская мифология. Автореферат дисс. М. 1990. Влейер Э. Руководство по психиатрии. Берлин 1920. (Репр. 1993). Блинкова и др. Сов. этногр. N4, 1973). Богданов В.В. Сказка о девичьем и мужичьем царстве. Советская этнография 1946 N 2. Бутинов Н.А. Разделение труда в первобытном о-ве. Проблемы ист. перв. общества. М. 1960. Былины Севера. М/Л 1951 N110. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М. 1970. Голосовкер Я.Э. Логика мифа. М. 1987. Горан В.П. Древнегреческая мифологема судьбы. Новосибирск 1990. Добиаш-Рождественская О. Легенда о св. Урсуле. Яфетический сб. 4 1925. Звезда волхвов. Новочеркасск 1994. Золотарев А.М. Родовой строй и первобытная мифология. М. 1964. Иванов В.В. Чет и нечет. М. 1978. Ирландский эпос. М. 1973. БВЛ. Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М. 1982. Калоев Б.А. Краткие сообщ. инст. этнографии. Вып 32 1959. Каразин Н. "Древняя и новая Россия" т.3, вып.11, с220. Каталог гор и морей. М. 1977. Комарович "Китежская легенда" М. 1936. Косвен М.О. Амазонки. Советская этнография. N2, 3. 1947. Ксенофонтов Г.В. Легенды и рассказы о шаманах у якутов, бурят, тунгусов. М. 1930. Латышев. В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Вестник древней истории. 1947. N 1-4;1948 N 1-4. Младшая Эдда. Л. 1970. Миклухо-Маклай Собрание сочинений т.3 М. 1993. Мифы народов мира. (МНМ) Энциклопедия. Неклюдов С.Ю. О кривом оборотне. Проблемы славянской этнографии. Л. 1979. Пе-ъ. Очерк Катайго-Табасаранского окр. "Кавказ"12(24) февр. 1876. N13. Померанцева Э.В. Роль слова в обряде опахивания. Обряды и обрядовый фольклор. М. 1982. Предания и мифы средневековой Ирландии. М. 1991. Ронкин В.Е. Город-сад. "Звезда" N11 1994. Сказки и мифы Океании. М. 1970. Сказки народов Африки. М. 1976. Семенов Ю.Э. Пережитки первобытных форм отношений полов... Этнографическое обозрение. N1. 1996. Толстова Л.С. Исторические предания южного Приуралья. М. 1984. Толстой Н.И. В энц. сл. "Славянская мифология"М. 1995. Хеннинг Р. Неведомые земли. т2, М. 1961. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. М. 1996. Юань Ке Мифы древнего Китая. М. 1987. Якубчик А. Истерия. М. 1982. Nick M. Das Amazonen-Problem. "SchweizerMonahetfte", 1940/41, Jg. 20. |